Музыка души

Дети встретили его восторженными криками и горячими объятиями. Материнское сердце не обмануло Сашу: они действительно соскучились и были необычайно рады дяде, привезшему новости от родителей. Целый день он провел с ними. Тася поразила своей серьезностью – она сильно повзрослела и перестала быть капризным ветреным ребенком, превращаясь в милую девушку. Митя был задумчив и грустен. Боб несколько веселее, но и в нем чувствовалась тоска. Ука же весь день не отходил от дяди ни на шаг.

Вечером, когда дети легли спать, сомнения вернулись с новой силой. Стыдно было бросать консерваторию на произвол судьбы в такой час. Но с другой стороны, Петр Ильич понимал, что административная работа не для него: не сможет он сочетать эту суету с творчеством. Да и какой из него руководитель с его мягким характером? В конце концов, он решил отказаться – пусть его осуждают, пусть ругают, но он просто не в состоянии быть директором. Чтобы хоть как-то успокоить совесть, он написал Танееву, предлагая этот пост ему. Сергей Иванович с его деловой жилкой будет гораздо лучшим директором в любом случае.

Роль главы дома давалась с трудом: Петр Ильич много времени проводил с детьми, давал уроки музыки Тасе и Бобу. На работу времени почти не оставалось. И все же он выкраивал пару часов для прогулок утром или вечером. Среди природы, в одиночестве он спокойно обдумывал будущие произведения, новые музыкальные темы. Именно тогда появилась мысль об опере на сюжет пушкинской «Полтавы». Не желая снова самому возиться с либретто, а с другой стороны, не видя подходящего либреттиста, Петр Ильич решил найти готовое. Кстати вспомнилось, что пять лет назад Карл Юрьевич Давыдов собирался писать оперу на этот сюжет, да так и бросил свой замысел. Однако либретто было написано. На просьбу выслать его, Карл Юрьевич с готовностью согласился.

Кроме того, Петр Ильич задумал гармонизовать всенощную, для чего принялся тщательно изучать обиход.

***

Теплым майским вечером семья собралась за столом. Солнце заливало веранду, легкий ветерок шевелил белую скатерть. Строгая мисс Иствуд внимательно следила за поведением своих подопечных, что не мешало Тасе и Мите перешептываться и хихикать. Вдруг со двора раздался шум подъезжающей кареты. Дети встрепенулись и дружно повернулись к дверям. На несколько минут на веранде повисла абсолютная тишина – можно было слышать, как мухи летают. Пока из дома не послышался голос Александры.

– Мама! – с дружным криком дети бросились ей на встречу.

Петр Ильич поспешил следом за ними как раз вовремя, чтобы увидеть, как они со всех сторон повисли на матери, а Лев Васильевич, улыбаясь, наблюдал за этим действом.

В свою очередь обнимая сестру, Петр Ильич отметил, что она еще ужасно слаба и худа, но уже заметно ободрилась.

– Спасибо, Петруша, – благодарно прошептала Саша, пока дети наперебой пересказывали ей последние новости. – Что бы мы без тебя делали!

– А где же Таня? – удивился Петр Ильич, когда суматоха встречи немного улеглась.

– В Москве, – коротко ответил Лев Васильевич, вдруг сделавшись мрачным.

Саша печально вздохнула.

– Что-то случилось? – сразу обеспокоился Петр Ильич.

Вот почему с этой девочкой вечно что-нибудь случается? Саша кивнула на детей – мол, расскажу потом. Сердце тревожно замерло – значит, действительно нечто серьезное произошло.

Поздно вечером, когда взрослые собрались в гостиной, освещенной лишь настольной лампой, Александра прерывающимся голосом поведала:

– Василий Андреевич оказался бесчестным человеком. Намедни он явился к Тане пьяным, отвратительно себя вел и наговорил много оскорбительных слов, – она судорожно вздохнула и заключила: – Таня вернула ему кольцо и прогнала.

Лев Васильевич хмуро заметил:

– Ему повезло, что меня в тот момент не было. А то одним разрывом помолвки этот подлец не отделался бы.

– Никогда бы не подумал, что он способен на подобное… – потрясенно пробормотал Петр Ильич.

Что ж так не везет с женихами бедной Танюше? А ведь Трубецкой казался таким приличным человеком, таким влюбленным!

Несколько дней спустя Саша окончательно оправилась и втянулась в обычные дела. Ее выздоровлению способствовали и хорошие новости от Тани: она, по-видимому, была весела и здорова. При всей жалости к племяннице Петр Ильич радовался, что ее нет дома – иначе опять начались бы волнения, и Саша не поправилась бы так скоро. Просто диву даешься, насколько самые близкие и любящие люди могут друг друга мучить!

Несмотря на относительно безмятежную атмосферу, установившуюся в Каменке, на Петра Ильича напало страшное уныние: все сделалось противно, и казалось, что в будущем нет ничего утешительного. Только вера в Божие милосердие и безропотное подчинение Его воле не давали совсем пасть духом.