Музыка души

Письмо было проникнуто такой искренней дружбой, в нем было так много самого теплого желания добра, что к чувству благодарности совсем не примешивалась неловкость от исполнения неделикатной просьбы. Надежда Филаретовна была не только щедрым и добрым человеком, но и бесконечно тактичным, умеющим помочь так, чтобы не оскорбить гордость облагодетельствованного.

***

Вернувшись в апреле из Каменки, куда Петр Ильич ездил на пару недель погостить у сестры, он нашел у себя неожиданное письмо. Некая девушка признавалась в любви к нему. Он растерянно изучал послание, не зная, что с ним делать. Писать ответ значило подать ложные надежды, а Петр Ильич всегда старался избегать подобного. Однако письмо было таким искренним и теплым, что оставить его вовсе без ответа казалось бесчестным. Подписано оно было смутно знакомым именем Антонины Ивановны Милюковой. В памяти всплыла невысокая, но складная особа с миловидным овальным лицом и густыми светлыми волосами.

Познакомились они у Анастасии Александровны Хвостовой, давней знакомой Петра Ильича по Петербургу. В тот день он пришел с визитом к старой приятельнице, которая недавно переехала в Москву, выйдя замуж. Он оказался не единственным гостем у молодых супругов. Анастасия Александровна подвела к нему девушку в простом темном платье:

– Петр Ильич, позвольте представить – сестра моего мужа Антонина Ивановна.

Девушка робко улыбнулась и, слегка покраснев, протянула руку, которую Петр Ильич галантно поцеловал. Она ему понравилась: милая, скромная, добрая. Она мало говорила, но показалась умным человеком с хорошим вкусом. Узнав, что Антонина Ивановна интересуется музыкой и даже собирается поступать в консерваторию, он прислал ей контрамарку на концерт.

Впоследствии они несколько раз встречались у Анастасии Александровны, а еще через год Петр Ильич увидел Антонину Ивановну в консерватории – как и собиралась, она поступила в класс фортепиано и элементарной теории. Занималась она у Лангера, и с Петром Ильичом встречалась разве что случайно в коридорах. А вскоре и совсем исчезла – по-видимому, бросила обучение, – и он быстро забыл о ней.

Петр Ильич долго колебался, как реагировать на признание, и, в конце концов, решился ответить, постаравшись сразу четко обозначить, что надеяться Антонине Ивановне не на что. Несколько дней спустя она написала снова – уже гораздо сдержаннее, видимо, приняв к сведению его предостережение. Тем не менее переписка завязалась.

И надо же было Петру Ильичу в очередном письме вскользь упомянуть о своих финансовых проблемах! Они настолько завладели его мыслями, что он сам не заметил, как эти думы вылились на бумагу. В ответ Антонина Ивановна с необычайной для молодой девушки решительностью предложила свои руку и сердце, а заодно и капитал:

«У меня неплохое приданое, которое я с радостью отдам в полное Ваше распоряжение, если Вы примете мое предложение».

С таким феноменом Петр Ильич сталкивался впервые: чтобы девица сама делала предложение?! Это обескураживало, но и вызывало интерес.

Переписка привела к логичным последствиям: молодые люди сговорились о встрече. Петр Ильич посчитал своим долгом предупредить Антонину Ивановну о своих недостатках, и в первую очередь о неуживчивом характере. И все же он сам сделал шаг навстречу, назначив свидание.

Тем временем он продолжал усиленно работать. Четвертая симфония продвигалась быстро, и к маю Петр Ильич в эскизах закончил три части. Не оставляла его мысль о написании оперы. Где бы только найти подходящий сюжет? Он обращался ко всем друзьям, но ни одно из их предложений не привлекло его.