Читаем Музыка Ренессанса. Мечты и жизнь одной культурной практики полностью

Обозначенная здесь модель (кстати, в творчестве Данстейбла она была реализована по-другому, о чем речь пойдет далее) сохраняет свое значение и для месс Жоскена, и для больших мотетов Костанцо Фесты, и для мадригалов Аркадельта, и для антифонов Томаса Луиса де Виктории. Но между ними и Дюфаи есть важное различие. Если Дюфаи, в известном смысле, создал прототип, то композиторы рубежа XV–XVI веков уже имели дело с данностями существующей музыкальной истории, с развертывающейся longue durée[32] композиционных проблем и вариантов решений. Антиномическое мышление постоянно оглядывалось на результаты, достигнутые предшествующими поколениями. Это могло осуществляться на соревновательной основе, как происходит, например, в предпринятой Зенфлем радикализации образца Жоскена, или в другой форме – например, в деликатном отказе от такого образца у Вилларта. Использование чужих композиций в рамках приема, который в науке именуется пародией, является особо красноречивым, но никак не единственным свидетельством подобной конфронтации с предшественниками. Только с фундаментальным переворотом, совершившимся около 1600 года, влиятельность антиномического мышления сошла на нет. Отныне музыка, в качестве creatio (созидание, порождение), стала связываться с такими категориями, как изобретение (inventio), но также с нарушением нормы, изумлением и убеждением. После того как Клаудио Монтеверди в 1605 году четко противопоставил старую, «первую» многоголосную практику и одноголосную «вторую» практику (seconda pratica), была, по сути, списана в архив прежняя обязательная связка между «постановкой» и «решением» проблемы. Таким образом, реализация композиторской индивидуальности в духе антиномии была упразднена в пользу новой парадигмы, а именно: уместности и адекватности музыкального оформления.


Пример 4a-b. Открытие возможности многократно и по-разному ставить проблему и давать множественные решения относится к характерным приметам музыки Ренессанса. В «Hé compaignons» ясно наблюдается разделение вокальной манеры, ориентированной на силлабику текста (такты 5–6), и инструментальной манеры, с постепенным уменьшением силы звука (такты 7–8). В «Se ma dame» такой дифференциации не существует. Зато систематически присутствуют мелизмы на ударных словах и в конце стихов. Этот прием использован не для различения вокальных и инструментальных составляющих, а ради подчеркивания структуры. Таким образом, оба приема выполняют структурообразующую функцию, однако на разных уровнях.


4. Патронаж как фактор многообразия в музыке

История музыки как история искусства, а тем самым история произведений искусства, явилась одним из результатов Ренессанса – не в последнюю очередь потому, что историческая память нуждается в письменном закреплении. При этом, как правило, остаются в тени два аспекта, почти не документированные прямыми, всё объясняющими свидетельствами. В XV–XVI веках, да и в более позднее время, музыкальные произведения создавались в условиях некоей системы отношений между заказчиками и исполнителями. Но сохранившиеся данные позволяют описать эти отношения только в самом общем виде. К тому же музыкальные произведения были лишь составной частью целой музыкальной культуры, существование которой оплачивал и поддерживал тот же заказчик, затрачивая на другие ее сегменты, быть может, меньше, а быть может, еще больше усилий. Оба названных фактора чрезвычайно важны для анализа всей совокупности музыкальных явлений, и оба они связаны с изменившимся пониманием музыки в целом. То, что разыскать свидетельства такого положения дел крайне сложно, едва ли стоит расценивать как дефицит, – скорее, это неотъемлемая часть самой проблемы. В Средние века музыка как часть литургической практики и придворной репрезентации (а также, в меньшей степени, репрезентации муниципалитетов) была включена в континуум упорядоченных обрядов и церемоний. Такое положение дел в целом подтверждается многочисленными фактами, но почти не существует свидетельств того, как именно всё это осуществлялось и оформлялось. Когда в этот круг явлений вошло также музыкальное произведение, совершились важные изменения.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Антология исследований культуры. Символическое поле культуры
Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Антология составлена талантливым культурологом Л.А. Мостовой (3.02.1949–30.12.2000), внесшей свой вклад в развитие культурологии. Книга знакомит читателя с антропологической традицией изучения культуры, в ней представлены переводы оригинальных текстов Э. Уоллеса, Р. Линтона, А. Хэллоуэла, Г. Бейтсона, Л. Уайта, Б. Уорфа, Д. Аберле, А. Мартине, Р. Нидхэма, Дж. Гринберга, раскрывающие ключевые проблемы культурологии: понятие культуры, концепцию науки о культуре, типологию и динамику культуры и методы ее интерпретации, символическое поле культуры, личность в пространстве культуры, язык и культурная реальность, исследование мифологии и фольклора, сакральное в культуре.Широкий круг освещаемых в данном издании проблем способен обеспечить более высокий уровень культурологических исследований.Издание адресовано преподавателям, аспирантам, студентам, всем, интересующимся проблемами культуры.

Коллектив авторов , Любовь Александровна Мостова

Культурология