Мы, Божией милостию, Николай Вторый…

И было действительно поздно. Дверь в нашу спальню широко распахнулась, и в комнату ввалились человек 20 мужчин в мундирах и в штатском. В первых рядах я разглядел знакомые седоусые и седобородые лица своих дядюшек, из-за них выглядывали физиономия Плеве с бегающими глазами и чёрные усы Добржинского. Вокруг них толпились многочисленные кавалергарды и морские офицеры, лица которых я видел в первый раз в своей жизни. – Николай Александрович, – выступив на полшага вперёд начал любитель балета дядя Владимир, – мы представляем образованный нами Комитет спасения династии и отечества. Прошу немедленно следовать за нами. И не пытайся звать на помощь, – добавил он, словно читая мои мысли, – вся охрана во дворце нами заменена, а дворцовый комендант Гессе, пытавшийся оказать сопротивление, арестован.– Я застегнул верхнюю пуговицу на воротнике мундира. И совершенно спокойным, но чужим голосом ответил: – Господа, прошу пройти со мною и императрицей в большую гостиную, где, я надеюсь, вы разъясните мне причины и цели своего визита. – И, взяв Аликс под руку, я направился прямо к двери. Заговорщики расступились и после мгновенного замешательства последовали за нами. Мы прошли в угловую гостиную, совершенно пустую, если не считать большого инкрустированного коричневого рояля, и сели в кресла, одиноко стоящие у стены, оклеенной цветастыми обоями. Главные заговорщики вошли за нами, а гвардейские и морские офицеры остались за дверями гостиной. – Вячеслав Константинович, изложите суть дела, – властно сказал дядя Владимир, и сразу стало понятно, кто тут главный, а кто – исполнитель. Фон Плеве выступил несколько вперёд, в руках он держал какие-то бумаги. – Имею честь Вам сообщить, – начал он, никак ко мне не обращаясь и глядя куда-то за моё плечо, – что, согласно постановлению нашего Комитета спасения, вчера вечером арестованы председатель комитета министров Витте и председатель Дворянского и Крестьянского банков Оболенский. Во время обыска в квартире последнего были обнаружены: составленные данными лицами проекты Основного закона Российской империи и других предполагаемых законных актов. – Фон Плеве был строг и официален, с него начисто слетела вся угодливость и обычное подобострастие. – Сии документы, – продолжал он, повышая голос, – а также показания других причастных свидетелей, непреложно свидетельствуют, что указанные лица при Вашем попустительстве замышляли совершить государственный переворот, долженствующий привести к упразднению монархии и назначению Витте министром-президентом новой Российской республики с диктаторскими полномочиями. – Это уже была явная ложь, но ни один мускул не дрогнул на лице у госсекретаря. – Поскольку, согласно неопровержимым уликам, Вы, Николай Александрович, – и он впервые посмотрел на меня, – несёте ответственность за поощрение указанных планов, которым, только благодаря чрезвычайным усилиям верных слуг отечества и трона, не суждено было сбыться. Мы предлагаем Вам, от имени царственной фамилии и нашего Комитета, добровольно отречься от престола в пользу брата Вашего Георгия Александровича. Согласие на это от него по телеграфу получено, – Обманули, провели, бедный Георгий, – мелькнуло у меня в мозгу. – Но вследствие слабого здоровья последнего, – продолжал звучать в пустоте зала голос фон Плеве, – Великий князь Владимир Александрович назначается августейшим регентом, вплоть до достижения полного совершеннолетия наследником Георгия, если такой поимеет место быть. – Михаила что ли имеют ввиду или женить Георгия собрались? Всё ведь продумали, сволочи.