Мы никогда не были средним классом. Как социальная мобильность вводит нас в заблуждение

Таким образом, предпочтения в пользу консолидации рисков государством либо стремления к частному рентному доходу варьируются по своей эффективности в специфических для отдельных национальных экономик сочетаниях. Но неизменным остается то, что собственность – вне зависимости от того, защищена ее ценность или нет, – привязывает ее владельцев и тех, кто к ней стремится, к силам накопления благодаря их корыстным интересам. Инвестируя и пытаясь извлечь из наших инвестиций выгоду, мы принимаем ответственность за собственные успехи. С рисками, заложенными в наших инвестициях, легче справиться, когда мы убеждены, что эти инвестиции дают нам лучшую возможность для достижения наших будущих целей, чем в случае, если бы мы уклонялись от них. Мы ожидаем, что наши инвестиции принесут совершенно предсказуемые результаты, которые не обязательно должны быть полностью равнозначны их исходной ценности или превышать ее, пока они сохраняют ценность, достаточную для поддержания нашего запроса на уверенность.

Однако уверенность и есть то, что неспособно обеспечить собственность, если экономика будет расти за счет нескончаемого инвестирования и рискованного предпринимательства. В капиталистической экономике собственность имеет схожую природу с широко распространенным и непрерывным инвестированием – а именно изъятие у трудящихся капитала и перенаправление его на рынки. Чтобы привлечь каждого, инвестирование должно предлагать реальные и зримые вознаграждения. Но для того, чтобы накопление беспрепятственно продолжалось, эти вознаграждения должны быть (в рамках политической приемлемости) именно врéменными и непродолжительными – как и подразумевал Фрэнк Найт. Важно, что они не могут позволить нам прекращать инвестирование и почти наверняка они не могут позволить слишком многим из нас бездействовать и собирать рентные доходы.

Собственность заманивает нас именно таким образом, поскольку само это понятие является абстракцией. Собственность – это не какие-то конкретные дом, автомобиль или сберегательный счет, это не кусок бумаги, помеченный знаком доллара, не страховой полис, не академическая или профессиональная регалия. Будучи общей категорией, которая охватывает все эти и многие другие вещи, собственность представляет собой доступ к той рыночной ценности, которую она принесет. Однако в капиталистической системе ценность по природе своей нестабильна. Даже когда мы думаем, что нам известна рыночная ценность того, что нам принадлежит, мы осознаем, что она способна измениться в любой момент и мы с этим мало что можем поделать. То, что нам принадлежит, когда мы обладаем собственностью с тем условием, что она отождествляется с воплощаемой ею ценностью, есть некая часть того, что все мы производим. Каждая такая часть соотносится с другими частями, которые находятся в постоянном движении, умножаясь и подразделяясь в соответствии с рыночными силами вроде спроса и предложения, колеблясь в ответ на социальные и политические силы, влияющие на рыночный обмен и условия труда. Мы инвестируем в собственность потому, что в своей материальности она видится нам инструментом накопления ценности, которую мы помещаем в нее. Но поскольку ценность, заключенная в нашей собственности, находится вне нашего распоряжения, эта видимость является иллюзией.

Мы рассчитываем, что наша доля сохраненной ценности в совокупном ее объеме вырастет или по меньшей мере не слишком сократится. Мы прилагаем все возможные усилия, чтобы застраховать наши ставки, диверсифицируя товары, в которые инвестируем. Мы боремся за овладение собственностью, инвестируем в нее и удерживаем контроль над собственностью, которая, как мы полагаем, дает нам лучшую возможность, чтобы однажды как минимум вернуть ту ценность, которую мы в нее инвестировали. Испытывая сомнения, мы обращаемся к преимуществам нашей собственности, и это вводит нас в некую среду, участники которой всегда должны конкурировать за доходы и ресурсы. Когда наши трудовые доходы и другие ресурсы ненадежны или недостаточны, собственность привлекает нас благодаря тому отпечатку преимущества, которым она наделяет тех, кто владеет более значительным ее объемом, над теми, кто имеет меньше. Эти преимущества зачастую сохраняются, даже когда ценность собственности снижается. Сравнительное преимущество, воплощенное в относительной ценности собственности, начинает замещать подлинную уверенность и процветание.