Мы остались молодыми…

Мы не встретились после Победы, шесть месяцев группа Петровича успешно выполняла задание в Виннице и дождалась прихода Советской Армии. Клава летом сорок четвёртого спрашивала обо мне у наших ребят в киевском госпитале.

Погибла Клава на задании весною сорок пятого.

Поиски группы Крючкова

Мы идём через ночь широким солдатским шагом. После того как под Винницей оставили наших разведчиков, нам не надо ни с кем соразмерять свои силы. Мы не боимся столкнуться вплотную с врагом. Шестые сутки мы чапаем на север. Нас пятнадцать человек. В деревне у Дмитрия, где отдыхали целые сутки, к нам присоединись два местных паренька. У одного имелась припрятанная винтовка, найденная на поле боя, у другого обрез времён гражданской войны. Ребята молодые, здоровые. Они рвались бить оккупантов.

Ещё двое нами «выменяны» в местном отряде Цендровского, на который случайно набрели под утро. Это Михаил Гуров и Николай Афонин. Беглый разговор с ними сразу убедил, что они коренные москвичи. Жили возле цирка на Цветном бульваре.

Одиссея их была обычной для тех тяжёлых годин. Служили два друга в экипаже боевого бронепоезда, о котором писалось в сводках Совинформбюро. Под Киевом он был повреждён. Команда бронепоезда подорвала свои пушки и паровоз, и с боями пошла на восток прорываться из окружения. Шли недели. Наступала холодная осень сорок первого года.

– Однажды заночевали в стогах сена, – грустно рассказывал Михаил Гуров, – до фронта оставалось недалеко. По утрам слышались раскаты орудий. Просыпаемся от чужого злого смеха: «Ком, ком, рус!» Вылезли, у нас два карабина и по несколько патронов на брата. А их человек десять, уткнули автоматы в свои животы, направили стволы на нас и ржут, как лошади.

– А остальные ваши? – поинтересовался Николай Полещук.

Им повезло, немцы к другим стогам не пошли, хотя их была целая колонна. Так мы оказались в плену.

– Откуда на вас полицейская форма? – зло спросил Иосиф.

– Больше года нас пересылали из одного лагеря в другой, совсем доходягами стали, осталась кожа да кости. Тут случился набор в лагерную полицию. Выдали мы с Афониным себя за украинцев и записались в полицаи, чтобы при первом удобном случае бежать к партизанам. Концлагерь под Киевом, где мы находились в полиции, начали эвакуировать, вот мы на ходу поезда и спрыгнули с винтовками под откос.

Узнав, что среди нас много москвичей, они попросились к нам в отряд. Командир местного отряда не возражал отпустить их, но только без оружия, и просил помочь патронами. «Торг» состоялся. Всего одна засада на шоссейке, и оружия у нас будет навалом.

Ночью решили подорвать железку Бердичев – Житомир. Потом взять направление строго на восток, пересечь Фастовскую железнодорожную линию и уйти в Гетеревские леса. Там искать группу Николая Ивановича.

Снова наша днёвка в настоящем лесу. Надоели эти овраги и кусты по берегам речек. Гуров и Афонин оказались смелыми ребятами. Сами вызвались снять «по-тихому» немецкий патруль. Без ликвидации охраны заминировать железку невозможно. Подстраховывали их Павел Киселёв и Иосиф Савченко.

Михаил Гуров и Николай Афонин неожиданно выросли на тёмном фоне неба.

– Порядок, вот две винтовки манлихер, шинели тоже прихватили, становится холодно. Можно минировать, следующий патруль пойдёт минут через тридцать. Тогда поднимут тревогу.

– Куда вы их дели? – спросил Николай Полещук.

– Затащили в кусты, до утра не найдут, но шум будет.

Минировали быстро, на стыке рельсов под шпалу подсунули мину и тол. После маскировки Антон Скавронский посыпал противособачьей махоркой. Не успели отбежать метров на триста, как послышался шум поезда, и сразу же громыхнул взрыв. За нами разрасталось зарево огня. Началась беспорядочная пальба из пулемётов и автоматов, в небо взвились десятки ракет, значит эшелон был воинский. Очень хотелось посмотреть, что там наворотили. Но перед нами расстилалась степь, и этой ночью надо успеть пере-сечь шоссейную дорогу, железку и углубиться в лес.

Мои сапоги доживали последние дни. Хорошие были сапоги, но сейчас уже никакие верёвки не помогали.

– На чёрта принесли эту голубую шинель, – ворчал я на ребят, – догадались бы снять сапоги…

– Что ты, на такую шинель зимой выменяешь шапку и валенки в придачу, – шутили хлопцы.

Сапоги своими подошвами отмерили свыше тысячи километров.

Вечером завернули в небольшую деревеньку. Надо искать связь с партизанами и выходить на группу капитана Крючкова. В хату зашли с Николаем, Павел остался во дворе охранять нас. Местные жители даже если что и знают про Крючкова, скажут только тогда, когда убедятся, что мы их знаем, тут действовала своя конспирация и круговая порука сельчан, существовавшая с древних времён, с одиннадцатого века.

В хате возились ребятишки. Кто-то входил, кто-то выхолил. Нас пригласили сесть за стол. Появилась кринка с молоком и отрезок каравая хлеба. Мы расспрашивали хозяйку.

– Приходят к вам партизаны в армейской форме?

– Всякие заходят с оружием, разве запомнишь, – как-то неуверенно отвечала женщина.