Мы сделаны из звёзд

— Я... — Ли смотрела на меня пару секунд, затаив дыхание, а затем фыркнула и отвернулась. — Я больше не хочу видеть тебя таким. Однажды окажешься в какой-нибудь глуши полумертвым, Кайл. — тихо проговорила она. — Прекрати это дерьмо, пока я не сдала тебя соц-педагогу.

Ли повертела бутылек капсул у себя в руках и спрятала себе в карман.

— Да уж, умеешь ты запугивать, — я покачал головой в притворном испуге.

Мы тихо рассмеялись, и каждый из нас пытался найти свое успокоение в этом вымученном смехе.

— Бог, должно быть, ненавидит нас? Если все-таки существует. — спрашивала Ли.

Мы уже сидели на потрепанном диване, стоящем на веранде. Ли положила голову мне на плечо, прижимаясь ко мне своим миниатюрным трясущимся от холода телом.

— М-м? — по обычаю четко сгруппированные мысли в моей голове вдруг разлетелись в разные стороны и сосредоточиться на чем-то одном стало неимоверно трудно. Нейроны у меня в мозгу полопались и отказывались возобновлять свою работу.

— Ну ты знаешь, может, он просто запихнул нас всех в черный список? Как мистер Луиз, когда я в Фейсбуке кинула ему ссылку на сайт знакомств для геев.

— Кстати, он там нашел себе замечательного бойфренда.

— Кажется, у них свадьба в январе...

Глаза подруги смешно скосились, она начала играть с рукавом моего пиджака, крутя его из стороны в сторону.

— Ты что-то там про бога говорила. — напомнил я.

— А, ну да. Ты сам рассуди, мы обращались с Иисусом, как с куском дерьма, грешили, не молились, перестали приносить в жертвы девственниц. Мы теперь в глубокой заднице, друг мой. Нас никто не любит. Мы Бангладеш.

— Бангладеш?

— Да, такое проклятое место между Индией и Бирмой, где у всяких старперов оранжевые бороды.

Я засмеялся. Меня смешила Ли. Ее тонкие, неуклюжие пальцы, пытающиеся обхватить мое запястье, которое казалось длиной радиуса Земли. Меня смешил дым, весело петляющий из конца сигареты, которую я держал между пальцев левой руки. Меня смешила жизнь, которая пару минут назад имела гораздо большее значение, чем сейчас.

Повисло молчание. А затем:

— Кайл?

— М?

— Ничего.

Мы с Ли справлялись по-особенному. Могли говорить часами, а иногда хватало всего пары взглядов, чтобы все встало на свои места. Могли смеяться до слез или истерического припадка, а могли просто молчать в тишине, которая была для нас легче воздуха.

Я поймал застывшую в воздухе маленькую ладонь Ли и заключил ее в свою, слегка сжимая. В этот момент она была для меня самым дорогим человеком на свете. Ее лицо было так близко, меня обволакивал до боли знакомый запах. Я не мог думать в этот момент. Эти таблетки действительно забрали из меня все живое, и мне нужно было действовать, чтобы что-то почувствовать.

Наклонившись к губам Ли, я осторожно поцеловал ее. Это не было похоже ни на что, ни на действие таблеток, ни на пьяный угар — это какой-то природный импульс, который невозможно объяснить. Ли застыла рядом со мной, она не отталкивала меня, позволяя мне целовать ее, но и не отвечала так, как мне бы хотелось, чтобы она ответила.

Только отстранившись, я понял, что вообще наделал.

— Черт, Ли, извини, — застонал я, откидываясь спиной на спинку дивана.

— Все в порядке, — прошептала она.

— Я все испортил. Я такой осел. — сокрушался я. — Врежь мне. Пожалуйста. Сделай хоть что-нибудь.

Мы с минуту сидели неподвижно и безмолвно, словно мир застыл, сжав нас в мертвых тисках. Ли первая набралась смелости пошевелиться. Нет, она не заехала мне по челюсти. Вместо этого она заключила мое лицо в свои ладони и посмотрела мне в глаза.

— Все нормально.

— Нет, нихрена это не нормально, — сморщился я.

— Я все понимаю. — она погладила мои щеки большими пальцами. — Но я...

— Ты заслуживаешь большего.

— Я хотела сказать, «не хочу заразиться герпесом», но да, так тоже сойдет. — она улыбнулась.

Клянусь, это была самая вымученная улыбка из всех, что я у нее когда-либо видел.

Улицы Сэинт-Палмера уже плавно начинали скрываться в тени, когда я вразвалку, спотыкаясь на каждом шагу, плелся по обочине до дороги, расплывающейся у меня перед глазами, и доканчивал бутылку виски в правой руке. Остаться ночевать у Ли я бы в любом случае не смог, во-первых, я повел себя как скотина, когда полез к ней целоваться, и во-вторых, родители у нее, как и моя тетя Лилиан, тоже давным-давно ударились в религию, а значит — место у Ли в кроватке — неподступная святыня. Подруга великодушно посадила меня на автобус (она была не в курсе, что я до этого стащил полупустой «Джеймесон» из ее заначки).

Мой отравленный всем, чем только возможно, мозг перепутал остановки, и мне, как полному кретину пришлось топать до дома пешком добрых два квартала, напевая под нос старую песню Селены Гомез.

— Кто сказал... — заплетающимся языком солировал я. — Кто сказал, что ты не идеальна...кто сказал, что ты не красивая, кто сказа-а-а-ал... — я снова отпил ирландского виски и продолжил петь дальше, на этот раз еще громче.