Мы сделаны из звёзд

Что меня всегда напрягало в одержимости Лилиан здоровым образом жизни, так это тот факт, что Гитлер тоже был убежденным вегетерианцем. Он не мог даже смотреть фильмы со сценами жестокого обращения с животными. Геноцид? — пожалуйста, концлагерь? — нет проблем, хочешь ударить котенка? — получи пулю в лоб, ублюдок.

Лилиан, конечно, не Гитлер, она больше похоже на дух Пеппи Длинный чулок в теле сорокалетней женщины. Но она все же отчаянно пытается казаться злобным тираном, чтобы не давать мне спуску. Потому что как только она перестает пытаться контролировать меня, ее вызывают в школу из-за того, что я смешал бертолетовую соль с серой и чуть не спалил весь кабинет химии с двадцатью студентами в нем.

Мой организм уже морально настроился на то, что ему сегодня придется поглощать стружки древесного пола в коридоре, когда на стол передо мной упали сокровища: пачка печений, арахисовая паста, газировка и плитка шоколада.

Я благодарно поцеловал тетю в щеку. А она, улыбаясь, похлопала меня по груди.

— Что это у тебя? — ее указательный палец коснулся пластыря на виске.

— Просто ударился, ничего страшного.

— Вы с Ли опять подрались? — Лилиан нахмурилась, намазывая арахисовую пасту на тост.

— Боже, нам же не по девять лет, — пробубнил я, качая головой.

— Значит, вдвоем на кого-то набросились?

— За кого ты нас принимаешь?

— Вы, ребята, вечно ввязываетесь в сомнительные авантюры.

— Это называется дружбой.

— Это называется соучастием в преступлении.

Лилиан положила передо мной готовый сэндвич, когда мою голову резко пронзила боль. Не выдержав, я зашипел, потянувшись к вискам.

— Кайл? — Лилиан быстро отложила новый сэндвич и завозилась в выдвижных ящиках кухонного шкафа. — Вот, выпей. — она протянула мне таблетку «Тетурама» и стакан воды.

Мы сидели в тишине около десяти минут в ожидании. Боль постепенно стихала, а вот нервозность во мне нарастала. Я совсем смутился, поправил очки, с силой вминая их в свое лицо, и неловко засмеялся, ерзая на барном стуле.

Лилиан пыталась не подавать вида о том, как сильно напряглась, взяла нож со стола, тщательно вытерла его лезвие полотенцем.

— Опять? — дрожащим голосом спросила она.

— Лилиан, я...

— Сними очки, — потребовала тетя.

— Слушай...

— Кайл, — она облокотилась на стол и придвинула свое лицо ближе к моему. Наверно, ей хотелось плакать, ей всегда хочется плакать, когда я не могу сдержать себя. — Дай мне посмотреть.

Со вздохом стащил с себя очки, но держал глаза закрытыми.

— Кайл, — тон тети говорил о том, что еще чуть-чуть и она зарежет меня этим самым кухонным ножом.

Пришлось открыть глаза. Кухня сразу же поплыла. Я уже давно четко не вижу предметы — сказывается плохое зрение и выпивка.

— Я не умираю, Лилиан, — напомнил я, заталкивая кусочек тоста в рот. — Но вегетарианский стиль жизни однажды меня доканает, так и знай.

Тетя мягко подняла мой подбородок, ее заботливые медовые глаза столкнулись с взглядом моих серых, отдающих мертвечиной и пустотой. Я подмигнул ей, надеясь, что это заставит ее улыбнуться. Так и получилось.

Я знаю, что она видела — своего спятившего племянничка с краснющими от недосыпа глазами, под которыми лужицами расплываются приевшиеся к коже лица синяки. С каждым разом ей было все больнее смотреть на меня. Не в силах больше терпеть плывущей кухни и резкого света ламп под потолком, я возвратил на глаза очки, а на губы — заготовленную улыбку.

— Сколько? — спросила она, принюхавшись к моему дыханию.

— Только пару глотков, не заморачивайся.

— И ты сел за руль? — шарахнулась она от меня. — Кайл, тебе нельзя водить в таком...состоянии!

«Состояние». Лилиан никогда не называла мой алкоголизм «алкоголизмом». Словно если поставить табу на это слово, проблема рассосется сама собой.

— Знаю, извини. — смущенно пробормотал я. — Поем в комнате, — сказал я, сгребая со стола подготовленную для меня провизию.

Есть, вообще-то, резко перехотелось.

— С таким питанием ты умрешь от дуоденита в тридцать пять, — через силу усмехнулась Лилиан, возвращаясь к нашей «все в порядке» игре.

— Я тоже тебя люблю!

На пороге комнаты я споткнулся об огромную кучу проводов. Лилиан снова вытащила все мои удлинители из розеток и сложила их в одну кучу, которую придется распутывать как минимум неделю.

У тети довольно сомнительное отношение ко всем моим пиротехническим и электрическим экспериментам. Она вообще твердо уверена в том, что наш дом вспыхнет адским пламенем в ту же секунду, как я выйду за порог комнаты, оставив хоть что-то из электроники работающим.

На тумбочке возле кровати лежала моя вечерняя доза таблеток — две капсулы и стеклянный стакан воды.

Лилиан считает, что мое «состояние» вызвано исключительно депрессией, поэтому пичкает меня тразодоном по два раза в день. Я торчал на этом дерьме почти полгода и решил взять перерыв на лето. Пожить немного как нормальный человек. Но Лилиан совсем не обязательно об этом знать.