Мы умели верить

По дороге в Висконсин, закусывая чипсами, Роман рассказал Фионе историю Ранко во всех подробностях. Это была главная причина их визита, помимо желания Йеля попрощаться с Норой. Если он потерял работу просто из-за нескольких рисунков Модильяни, то он идиот. Но если это ради того, чтобы сохранить собрание и обеспечить его целостность, как и хотела Нора, тогда он будет знать, что сделал в своей жизни хоть одно хорошее дело, хорошее и великое дело. Ведь Нора передала свое собрание в галерею именно ради этого – чтобы история Ранко стала достоянием публики. Не потому ли Нора выбрала именно Йеля, что рассчитывала на его понимание?

Они остановились у придорожного кафе близ Кеноши, на лесной опушке, и пока Фиона с Йелем ждали, когда Роман выйдет из забегаловки, она сказала:

– Тебе надо позвонить Эшеру. Это ведь по его части – неправомерное увольнение.

– В моем увольнении нет ничего неправомерного. Я накосячил и сам написал заявление. А Эшер решает дела поважнее.

Однако идея была заманчивой – она давала повод увидеться с Эшером, уважительную причину поплакаться ему в жилетку, порыдать у него на груди.

– Не понимаю, зачем ты это сделал, – сказала она. – Ты не можешь жертвовать своей карьерой из одного благородства!

Он передразнил ее:

– Как и ты не можешь жертвовать высшим образованием из одного благородства!

Фиона захотела газировки, и, когда Роман вернулся, она пошла за ней. Роман смотрелся комично и неуместно в окружении висконсинских семей в пухлых пальто. На нем была черная куртка-бомбер поверх черной футболки и такие же черные джинсы, туфли и очки. Он напоминал смазливого гробовщика. Он встал рядом с Йелем, который делал вид, что читает табличку со справкой об экспедиции Маркетта и Жолье. Он все еще думал о Билле, об Эшере, а теперь к нему подошел Роман – так близко, что Йель слышал его дыхание – и тоже стал читать справку. Через минуту их руки соприкоснулись. Их плечи, бедра. Роман завел руку за спину Йелю, словно собираясь погладить его, но Йель не почувствовал прикосновения. Видимо, Роман просто так и держал руку в воздухе, не в силах решиться на что-то большее.

– Я не знал, что Маркетт был священником, – сказал он.

– Разве тогда не все были священниками?

– Ну…

Что-то взорвалось у них под ногами.

Точнее, разбилось, разбросав осколки, но тротуар остался на своем месте, как и их туфли.

Йель резко развернулся и увидел крупную женщину с растрепанными волосами, в джинсовке – она смотрела в их сторону, но шагала к дверям кафе. Впереди нее быстро шла, смеясь, другая женщина. Вероятно, ее подруга, смущенная произошедшим. Под ногами у Йеля с Романом валялись осколки бутылки, залитые пенными остатками газировки.

– Меня от вас тошнит! – прокричала крупная женщина и побежала догонять подругу. – Извращенцы, педофилы ебаные!

И женщины исчезли в дверях.

Роман шагнул назад, в осколки. Он сложил губы кружочком и медленно выдохнул.

– Похоже, – сказал Йель, – она не фанат исторических справок.

Он дрожал, но намеревался сохранять спокойствие. Он чувствовал свою ответственность, словно одно то, что он подрочил Роману, сделало того геем, и все теперь видели это. Хотя он понимал, как это глупо.

Роман сошел с тротуара и потер туфли о слежавшийся снег.

– Она даже не видела наших лиц. Только спины.

– Ты как? – спросил Йель. – Извини что…

– Не то чтобы я не слышал такого раньше.

– То есть это же Висконсин.

– Не делай вид, что это случилось только потому, что мы пересекли границу Висконсина.

– Слушай, – сказал Йель, – давай не будем говорить Фионе.

И тут она как раз вышла.

Нора выглядела бодрее, чем в прошлый раз – ее коляска была придвинута к обеденному столу, на котором стояла коробка из-под обуви со стопками ее писем. Нора осторожно встала и обняла Фиону, а Йелю сказала, что у него уставший вид. Их впустила Дэбра, холодно чмокнув Фиону в щеку, совершенно игнорируя Йеля, а затем ушла в магазин за продуктами. Йель надеялся, что она займет себя чем-нибудь еще: навестит подруг, сдаст в ломбард драгоценности, хоть в грязи вываляется, что угодно.

Йель сказал Норе, что они запланировали выставку на следующий октябрь, но умолчал о том, что лишился работы. Если Дэбра и рассказала ей, Нора не стала затрагивать эту тему.

– Мы тебя похитим и привезем в город! – сказала Фиона. – Будем катать в коляске и разгонять всех с твоего пути!

Нора рассмеялась.

– Коляску люди всегда пропустят.

Йель сказал ей, что на этот раз их визит носит более неформальный характер.

– И, хотите верьте, хотите – нет, мы не собираемся вытягивать из вас даты. Для начала мы хотим услышать историю Ранко. Вы, можно сказать, оставили нас в подвешенном состоянии.

Нора была очень рада закончить свой рассказ, но сперва она настояла, чтобы они приготовили себе сэндвичи. Она бы сама им сделала, если бы не коляска. Они втроем нашли белый хлеб и сыр, и пасту для сэндвичей. А также подсохший салат айсберг, которым Йель не соблазнился. А Роман положил немного себе в сэндвич, так что зелень выглядывала по краям.

Йель с Фионой пошли в гостиную впереди него.