А на Беннете время еле ползёт, почти не двигаясь. Разве что климат даёт понемногу о себе знать. Вот уж полтораста лет Арктика слегка теплеет, отступают ледники, и гранит кое-где выползает из вековых льдов. Ледник Зееберга, главный выводной ледник острова, тогда, при Толле и Колчаке, быстро росший, теперь съёжился и уходит в море лишь одним (западным) языком, а восточный (обходя который, Колчак тонул) не доходит теперь до моря. Мыс Ледяной (выводной ледник с горы Де-Лонга), что был сразу к северу за мысом Эмма, стаял вовсе.
Ледяные горы стали пониже, а так, в общем, остров остался тем же, что при Де-Лонге, Толле и Колчаке. Так же пятью ступенями спускается к морю мыс Эмма слева, так же истончается в ниточку полуостров Эммелины справа, а посреди так же чернеет жутковатым постаментом полуостров Чернышёва, с востока обрезанный склоном мыса Преображения. На котором нет памятника.
Начиная с Де-Лонга, посещён остров людьми, насколько мне известно, 11 раз. Через 10 лет после наших героев зашли сюда на двое суток ледоколы «Таймыр» и «Вайгач», чтобы забрать толлевы коллекции и поставить в память погибших крест. Избушки уже не было, брёвна от неё разбросаны были вниз по течению ручья — то ли поморы перестарались, исполняя приказанье лейтенанта «ещё раз осмотреть всё и хорошенько взломать лёд», то ли смыл поварню чересчур дружный паводок. Ещё короче был визит ледокола «Садко» в сентябре страшного 1937 года, и мало кого из тех полярников после видали — почти вся экспедиция исчезла в сталинских лагерях.
Мыс Ледяной, сентябрь 1913 г. Справа мыс Эмма
Советскую Арктику задавила секретность. Лишь экспедиция 1956 года дала несколько публикаций; среди них — книжка Саввы Успенского, единственная по сей день книга об острове. Прибывшие догадались что-то подправить — сложить остатки сруба, подравнять покосившийся крест, найти гурий Колчака, погоревать над трухой от документа и собрать из обломков доску с запретным именем. Однако вопросов не задавали. Даже найдя несколько оленьих скелетов, причём как раз на маршруте Толля и Зееберга, не только не обследовали их (нет ли следов пуль или топора?), но даже толком не пересчитали: Успенский простодушно писал в книге: тут «человеческая нога ещё не ступала». А ведь то мог быть запас провизии — тот самый, о котором подозревал Колчак.
О трёх следующих (1974, геодезисты; 1983, вулканологи; 1988, географы) знаю одно: находок не привезли. От геодезистов их и ждать не следовало, они вели съёмку и привезли с острова двухкилометровую карту. Зато они свершили свой небольшой подвиг: пустили на дрова толлеву избушку. К счастью, два венца (гнилых), говорят, ещё осталось. Такая добыча дров (истлевших, а потому малокалорийных) поразительна, однако сей вид вандализма, в годы Толля и Колчака немыслимый, был тогда обычен, и старинных избушек теперь не осталось.
Вулканологов же привлёк отнюдь не сам остров, а подводный вулкан, на короткое время извергнувший дым из моря к северу от мыса Эмма и попавший на космический снимок. Не знаю, высаживались ли они вообще на остров. А он был им, полагаю, весьма интересен — как сохранённый Арктикой, и прекрасно, мезозойский вулкан. Своими гранитными дворцами он красуется по югу западного берега, и в иных странах такие дворцы собирают массу туристов.
Советская власть в 1991 году рухнула, секретность исчезла, зато Арктику задавила ещё худшая беда — нищета. Закрылись почти все полярные станции, о посещении дальних островов учёными и речи быть не может.
Зато в августе 1992 года зашёл сюда на полчаса ледокол, зафрахтованный американскими туристами. Сопровождал их наш географ-полярник, он имел высокий сан (член-кор), но о героях острова не знал ничего. Зато потом рассказывал, как поразила его мрачность острова и хилость растений, словно в погребе растущих.
А в августе 2003 года сюда с помпой приплыли туристы-экстремалы на надувном тримаране с каютой и мощным мотором. Поставили свой памятный крест, о прежнем кресте не ведая. Был у них «научный руководитель», оставшийся почему-то на материке, снимала кинохроника, махал кадилом поп-экстремал (в прошлом десантник), у Котельного ждал их ледокол с вертолётом, но прошлое занимало всех мало.
Арктика робко, но хранит память о своих героях, а вот вопросов не задаёт почти вовсе. И не от секретности (её тут теперь нет вовсе), а от извечного стремления людей (особенно экстремалов) не задавать серьёзных вопросов, не говоря уж о каверзных.
Ими-то, вопросами, мы и займёмся. Что значила фраза «Имеем во всём достаток»? Обычно её не цитируют, и это, увы, правило: умалчивать о непонятном, не обсуждая. Давайте соберём непонятные фразы и непонятные находки, сопоставим их и посмотрим, не станут ли они, непонятные врозь, понятными вместе.
Глава 3
Отчего погиб Толль и что думал об этом Колчак