Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

Анализ текста не подтверждает подобных выводов. Мотивируя включение отрывков проекта в свою статью, Чернышевский писал, что из многочисленных записок[1300] избрал одну «как выражение наших собственных мнений и желаний», как «формулу соединения для людей», подобно редакции журнала, «сочувствующих основным убеждениям автора ее», как, наконец, составленную «с наибольшей верностью принципам, вполне разделяемым нами, с наиболее точным применением этих начал ко всем подробностям великого дела» (V, 108, 135). «Даже если посмотреть на статью-публикацию Чернышевского как на искусный тактический маневр, – писал Е. И. Покусаев, – все же нельзя по ней заключить, что Чернышевский уже в эту пору до конца разглядел в либеральной программе „освобождения” помещичью классовую подоплеку, что он уже до конца видел в верховной власти в данных конкретных исторических условиях прямого агента и пособника помещиков-крепостников. Такая точка зрения определится у Чернышевского со всей отчетливостью несколько позже».[1301]

Кавелинский проект привлек внимание Чернышевского прежде всего предложением «полного, личного освобождения» крестьян с наделением их за выкуп тою землею, какая находилась «в действительном владении и пользовании помещичьих крепостных в период крепостного права» (V, 116, 127). Для большинства тогдашних проектов, как показали специальные исследования, и этот минимум требований оказался неприемлемым.[1302]

Другой важной стороной проекта, отличавшей его от многих других, было провозглашение гласности как необходимого условия для достижения цели освобождения (V, 119, 123). Кавелин пользуется понятием «возможная гласность», тем самым ограничивая сферу ее распространения и применения. Он все время стремится приискать «средние меры для соглашения разрозненных и разноречащих интересов» (V, 120). «Либерал и в то же время консерватор, Кавелин в деле реформы выступает перед нами со всеми своими отличительными признаками „миротворителя”, – справедливо отмечал один из дореволюционных исследователей.[1303] Все это так. Но самая постановка вопроса о необходимости освобождения крестьян с землею за выкуп, когда даже в рескриптах конца 1857 г. освобождение «нигде не названо по имени»,[1304] требование гласного, свободного, не стесненного цензурой обсуждения всего хода подготовки реформы делало «Записку» Кавелина более демократичной по содержанию и приемлемой для «Современника» сраванительно с другими проектами.

Для выяснения отношений Чернышевского к кавелинскому документу необходимо установить, в чем выразилось его вмешательство в текст.

Сравнение журнальной и полной редакций «Записки» сразу обнаруживает отсутствие в «Современнике» двух начальных глав первой части, опубликованных ранее Герценом.[1305] В данном случае Чернышевский как бы подхватывал эстафету, открытую «Вольной русской типографией». Других опущенных мест в остальных главах насчитывается 26 и опять-таки, вопреки существующим утверждениям, почти все они цензурного характера. В этом нетрудно убедиться, несмотря на отсутствие цензорской корректуры.