Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

Смысл исторических переводов оценивался Чернышевским не только в аспекте чисто познавательном, но в еще большей степени в аспекте политического воспитания русского общества и нравственного влияния на него: приобщение к строго научному взгляду на историю способствует пробуждению в читателях общественного самосознания. «Мы не хотим, – писал он в 1855 г., – преувеличивать важности исторического способа решать вопросы, как то делают многие. Главным мерилом решения вопросов жизни должны служить настоятельные жизненные потребности современного положения дел. Но в том нет сомнения, что при затруднительных или просто спорных случаях исторические соображения многим людям ломогают утвердиться в уверенности о необходимости и основательности решения, требуемого настоящим» (II, 617). Это объяснение вполне приложимо и к пониманию задач «Исторической библиотеки». Дело вовсе не в прямом применении уроков истории к жизни – уяснение исторических законов «положит конец несбыточным теориям и стремлениям, нарушающим правильный ход общественной жизни», история «явится нам, – сочувственно цитирует Чернышевский Грановского, – не как отрезанное от нас прошедшее, но как цельный организм жизни, в котором прошедшее, настоящее и будущее находятся в постоянном между собою взаимодействии. <…> Надобно, одним словом, чтобы история слилась с биографией самого читателя, превратилась в личное его воспоминание» (III, 361). Цели и задачи «Исторической библиотеки» предельно актуализировались. Они направлялись к животрепещущим проблемам русской общественной жизни, оформляясь в границах целеустремленной демократической программы деятельности Чернышевского.

18. Перевод Шлоссера

«Историческая библиотека» при «Современнике» открылась восьмитомным переводом «Истории восемнадцатого столетия» Шлоссера.[1348] Первый том вышел в марте, второй в конце сентября, третий в конце ноября 1858 г., остальные – в течение следующего года и два последних – в 1860 г. Рассматривать их суммарно, без учета времени их выхода и обстоятельств творческой биографии Чернышевского было бы неправильно. Текст перевода, разумеется, не мог быть изменен, но Чернышевский не случайно намеревался издать дополнительные четыре тома примечаний к переводу, которые прояснили бы его позицию как редактора. Примечания не были написаны, и дело вовсе не в том, что Чернышевский не успел их сделать. Общественная ситуация в течение одного только 1858 г. так быстро и существенно изменялась, что возникала необходимость немедленного, срочного комментирования выпускаемых томов Шлоссера. Ждать окончания всей переводческой работы – значит упустить время. Поэтому Чернышевский, не имея возможности сопровождать комментариями каждый том, старался в своих очередных статьях так или иначе обсудить вопросы, затрагиваемые каждой свежей книжкой перевода. Так вновь выходящие тома включались в контекст определенных размышлений Чернышевского по поводу совершающихся событий общественной жизни России. Вне этого контекста, вне конкретной социально-исторической и биографической сферы не понять значения предпринятой им работы.

Выход первого тома (цензурное разрешение 5 марта 1858 г.) пришелся на время, когда антикрепостнические настроения, подкрепленные верой в инициативные действия императора на пути к реформам, достигли небывалой высоты. Общедемократические задачи, которые формулировались Чернышевским в статьях этого времени, отчетливо обозначены им и в материалах первого тома, особенно в авторском предисловии. Этот том переводился, как видно из сохранившихся частей рукописи, Чернышевским, Пыпиным (до отъезда Пыпина за границу 26 января 1858 г.),[1349] а также, вероятно, Е. А. Беловым, который в середине января приезжал в Петербург и виделся с Чернышевским (см.: XIV, 355). Вероятнее всего, именно их имел в виду Чернышевский, когда объяснял читателям причины несвоевременного выхода томов из печати: «Из лиц, на содействие которых мы рассчитывали, разные обстоятельства помешали некоторым работать вместе с нами: один уехал, другой был завален иною работою» (VII, 455).