Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

Умный Лободовский не мог не видеть, насколько изменилось мировоззрение его товарища, и, чтобы не потерять его, старательно тянулся за ним. Например, о Фейербахе, сочинения которого Чернышевский читал весной 1849 г., «он сказал, что, конечно, умный человек, весьма умный, умнее всех этих наших учёных» (I, 253). Разумеется, восприятие Фейербаха Лободовским было ограниченным и не повело, как у Чернышевского, к решительному пересмотру всей системы взглядов. Но самый факт поддержки в Чернышевском интереса к Фейербаху свидетельствует об известной широте взглядов и самого Лободовского, по крайней мере в тот период.

Заметную роль в их товариществе играл возраст Лободовского. В университет он поступил, уже пройдя нелегкую жизненную школу, и эта практическая искушённость, знание людей приобрели в глазах Чернышевского притягательную силу. Полуторатысячевёрстный путь в столицу Лободовский прошёл через всю Россию пешком, Чернышевский – проехал в сопровождении заботливой матери. Конечно же только под влиянием рассказов старшего друга о многочисленных приключениях, в том числе и любовных, могла появиться приведённая в предыдущей главе дневниковая запись о «ложности» полученного домашнего воспитания (I, 49–50). В своих мемуарных очерках Лободовский умолчал об эротической стороне своего путешествия, Чернышевскому же он рассказывал о ней подробно и откровенно (I, 260, 262–264). «Этот Лободовский, – вспоминал А. Ф. Раев, – прошёл огонь и воду и медные трубы, как говорят, и забавлял студента Чернышевского рассказами о своих легких похождениях».[394] Что же, интерес восемнадцатилетнего юноши к интимным вопросам вполне естествен и понятен, но Раев делает попытку только этим исчерпать содержание дружеских связей Чернышевского и Лободовского. Мемуаристу осталась неизвестной другая, более прочная сторона их отношений, обусловленная (особенно в первые годы) общностью воззрений.

С именем Лободовского связана и первая любовь Чернышевского, история которой вкратце такова. 16 мая 1848 г. Василий Петрович женился на дочери станционного смотрителя Георгия (Егора) Гавриловича Николаева. Надежда Егоровна Лободовская была почти ровесницей Чернышевскому. Он присутствовал на их свадьбе, состоявшейся в «церкви рождества святого Иоанна Предчети, что при Чесменской военной богадельне».[395] Лободовский впоследствии рассказывал, что студент Крушедолин (Чернышевский) во время венчания «так был серьёзен и безучастен ко всему происходившему тут, сосредоточен в самом себе, что, наверное, подвергал строгому и всестороннему анализу только что вычитанные им последние сочинения, вышедшие из Англии и о которых он уже успел перекинуться несколькими фразами с Перепёлкиным».[396] Автор «Бытовых очерков» заблуждался. Чернышевский был далеко не равнодушен к происходившему. «Когда венчали, – записывал он в дневнике, – я всё смотрел на них обоих, и она мне казалась лучше и лучше. Вас. Петр. стоял, казалось, спокойно, а между тем, – говорил после, – дрожал, как в лихорадке (я этого не заметил). Меня предупредило в её пользу благородство и тонкость, с которою она старалась держаться перед благословением <…> Всё время венчания я смотрел на них, любовался ею» (I, 31). С каждым последующим днём Надежда Егоровна, «это милое, нежное, благородное существо», нравилась ему всё больше. Он «беспрестанно» думает о ней, начинает вести дневник, пытаясь разобраться в охватившем его чувстве. Любовь к жене друга, разумеется, носила платонический характер. Особую заботу составляли размышления о счастье молодых супругов. Основу их семейного благополучия Чернышевский видел в том, чтобы муж заботился не только о материальном обеспечении, но и принял бы на себя роль воспитателя недостаточно образованной женщины. Лободовский же скоро увидел, что ему суждено «круглое сиротство в отношении чувств и мыслей», поскольку в духовной его жизни жена почти не участвовала.[397]