На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Самое разумное, что можно сделать, это приехать тебе на недельку во время конгресса Пен-клуба, а в декабре я мог бы уже сам в Париж и засел бы за альманах. Всю работу я мог бы поднять за месяц, ну, за два, а Мышь помогала бы Ривчику, играла бы с Доськой, а вы бы спокойно гнали работы к выставке. А там, к февралю, уже ясно было бы – ехать мне в Штаты или учить французский язык. Но надо бы найти самую дешевую комнатку, куда пустят с собакой, поблизости от вас – и чтобы вас не стеснять, и чтобы самому работать. Но сколько это будет стоить? Ведь толстовцы меня в Париже вряд ли будут содержать, а гонораров моих пока не видно. Да и Роз-Мари уехала, хорошо хоть работу сделала – перевела и отослала, а дальше придется всё самому.

Только что ушел Игорь, делали прожекты насчет грядущего бытия. Антропософы делают и ему приглашение в Швейцарию, но он повязан по рукам ХИАСом, ХИАС же отправляет тоже из Вены. Кстати, Мишенька, об антропософах разговор особый. Это единственные здесь люди, которые делают всё, что обещают, при этом не имея корысти. Беда в том, что центр их, Швейцария, отличается минимальной проницаемостью. Попасть туда сложнее всего. Однако после тебя самый теплый визит был Анни Ян, я ее видел в первый раз, но она друг моего друга[161], и этого для нее было достаточно. Какой-то совершенно не «западный» человек. У самой денег нету совсем, но есть друзья-антропософы всюду. Была у нее школа ручного ткачества, но накрылась. Понять почему, трудно, она говорит только по-немецки. Седая, удивительно обаятельная и жизнерадостная. Сейчас, по ее просьбе, меня приглашает композитор Гунцингер[162] пожить на вилле у него недельку, ознакомиться с Гетеанумом, школой Рудольфа Штайнера, выступить со стихами. Антропософы имеют много друзей в России еще со времен Андрея Белого. Сейчас Анни занята перестройкой отеля под жилье, поэтому времени почти не имеет, но нашла «пригласителей» и мне, и Игорю[163]. А Игорь удивительно толковый человек. В свои 29 лет (праздновали здесь), со своей куриной слепотой, он знает все европейские языки (петербуржская школа!), матлингвист по профессии, интеллигент по призванию. Моя правая рука по всем иностранным делам. Ходит чуть не вслепую, но знаний – полная голова. Подал на французскую Канаду, там вполне можно найти работу. Вот единственный человек, с которым мы общаемся в Вене. Сейчас вынужден был принять «пост» директора цум Тюркен (фарцовщик Коля лихо свалил контрабандой в ФРГ), но основную Колину функцию – скупать для Беттины барахло у эмигрантов – категорически отверг. Поэтому и бывает у нас сейчас реже – раза три в неделю. Заставляю его, помимо перевода моих статей, писать собственные, он же пока сопротивляется. Но думаю, если за этим альманахом пойдут другие, без него не обойдется, будь он даже в Канаде. Я столь подробно пишу о нем, потому что без его советов и помощи я тут шага не способен сделать. Мышь ему пришивает пуговицы, а он ходит со мной в полицию. И к врачу он меня возил, и Нежку он же. Мышь ему за это выгладила брюки для канадского посольства. Сам же он стакан чая не способен выпить, не пролив. Но зато – голова! У меня такой нет, обхожусь, какая выдана.

Кстати, вот Игорь ушел, а там в письме Анни Яна выражено пожелание и тебя видеть в Швейцарии. Может, после конгресса и двинем? Через Швейцарию нах Париж![164] Но на конгрессе-то тебе обязательно надобно побывать. С расходами у них туго, тут японцы предложили чайную церемонию, все были в восторге, но потом выяснилось, что для этой церемонии им придется привезти 55 человек обслуги, и Пен-клуб загрустил. Из Парижа меня бы не выписали. А так я уже тут. И ты мог бы совместить приятное (меня) с полезным (конгресс). На ярмарке ты вот был позарез нужен, а сейчас Роз-Мари уже в Москве, я с ней для Юки[165] послал всяких игрушек (сам обалдел) и матушке самых красивых конфект. Взяла без разговоров, хоть и весу было! Но нельзя же о мелких забывать, там, в России. Ну и секретарше послал (Мышь там сэкономила босоножки для нее). Ее вот тоже надо вытаскивать, а как? Прямо через Израиль нельзя, у нее папа черный полковник, а моим путем – пожалуй, можно. Об этом поговорим особо. Она машинистка, корректор, а без нее я как без рук. С ней бы можно было дюжину альманахов поднять, она у меня за год наблатыкалась. Сейчас послал ей письмо, если решится – надо будет тащить. Но как, как? Я и сам-то еще в воздусях пребываю. Мышь ей на трех страницах написала письмо, что надо ехать, да еще я боюсь, как бы ее за мои дела там не прихватили.