На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Среди американских славистов, с которыми Кузьминский познакомился в Ленинграде, были историки Сидней Монас и Роберт Джексон; еще одно знакомство тех лет – с Нортоном Доджем, по профессии экономистом, но также известным в Советском Союзе коллекционером неофициального визуального искусства и, скорее всего, агентом ЦРУ С помощью перечисленных коллег и Масси Кузьминскому удалось получить приглашения на лекции в целый ряд университетов в Нью-Йорке и Новой Англии (Йельском, Колумбийском и в Университете Рочестера). В связи с этим Кузьминский решил, что он сможет неплохо зарабатывать своими непринужденными и, должно быть, харизматичными рассказами о русской литературе. Однако по переписке Кузьминского с Монасом после выступления в Рочестере видно, что тот мог переоценивать свои успехи в роли университетского докладчика (см. Приложение 2).

Монас приложил значительные усилия, чтобы устроить Кузьминского временным преподавателем в Техасский университет в городе Остин (он даже отвез его туда на машине из Нью-Йорка, чтобы борзую Негу, плохо переносившую перелеты, не нужно было больше везти самолетом). Кузьминского наняли вести аспирантский семинар по современной неофициальной поэзии в СССР и, как ни странно, курс по английской литературе на английском языке для студентов. Несмотря на то что преподавание продлилось недолго, личность Кузьминского оставила в университете заметный след: еще в начале 1980-х его курс был частью экзамена по страноведению и советской культуре (см. Приложение 3).

После осеннего семестра 1976 года Кузьминский больше не преподавал, но остался в Техасе – в том числе и потому, что в Техасском университете работал искусствовед и специалист по русскому авангарду Джон Боулт. Боулт основал Институт современной русской культуры у Голубой Лагуны (Institute of Modern Russian Culture at Blue Lagoon), в мероприятиях которого принимал участие и Кузьминский[213]. К слову, с 1979 года Кузьминский ведет свою переписку на бланках с логотипом института (IMRC); в заголовке логотипа обозначено: «John Bowlt, Director; Konstantin Kuzminsky, Head, Literary Practice Section». В чем именно заключались служебные обязанности «главы» и заведующего секцией по литературной практике, не очень ясно, и зарплаты Кузьминский не получал, так как институт по своему официальному статусу был некоммерческой общественной организацией. Тем не менее свою знаменитую антологию Кузьминский опубликовал именно под эгидой этого института.

Эмигрант Кузьминский в целом плохо адаптировался в Америке и в социальном, и в экономическом смысле. Не надо забывать и о том, что Кузьминский фактически всю свою жизнь нигде не работал, и в периоды, когда гонорары и средства с продаж картин и книг заканчивались, семья существовала в основном за счет труда Эммы – как правило, физического и низкооплачиваемого; кроме того, всю свою американскую жизнь чета получала социальные пособия. С другой стороны, Кузьминский быстро «перестроился» на американский или, точнее, техасский лад, добавив к старому образу ковбойские сапоги и шляпу, как и специфически американский мачизм. Известная американская славистка, специалист по творчеству Л. Н. Толстого и наследию М. М. Бахтина Кэрол Эмерсон была в те годы аспиранткой в Остине; она вспоминает Кузьминского так: