На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Секретарша моя делает глупости, посылает разное мелкое барахло через Париж, а мне нужны рукописи, фотоархив, графика… Но на днях она должна была выйти замуж, вытаскивать ее всё-таки надо. Слишком страшно там. Мы сидим с Наташей Горбаневской и чуть не плачем: страшно за друзей. Поэтов можно прикрыть публикациями и известностью, а «не поэтов»? Завтра попробую позвонить матушке, узнать, чего там и как. За матушку-то я не беспокоюсь. Если ГБ на нее полезет – тем хуже для ГБ. Но Наталья молчит!

Новый год, Рождество были у меня очень тяжелыми – цепь сплошных неудач, неприятностей. Я был риалли апсетдаун![207] Но выкарабкался и опять – за работу. Роман у меня застрял – нет материалов, это и раздражает. Нет ксерокса, чтобы сделать графические страницы, печатать же – это мука. Но еще нужна английская машинка. Надеюсь, в Штатах найду какую-нибудь.

Сюзанна, милая, мы так тебе благодарны, запомни, что добро всегда помнится, в России же – в особенности. Если я, случалось, и делал глупости, но ни о ком я не говорил СТОЛЬКО и с такой теплотой, как о тебе. Потому что помню.

Целуем всех вас, обнимаем, детям и Бобу – здоровья, тете – силы и мужества, скоро уже встретимся.

Ваши Костя, Мышь и Нега

«Профессоров, полагаю, надо вешать»: Константин Кузьминский как посредник между неофициальной культурой и американским академическим истеблишментом Энсли Морс (Dartmouth College)

К. К. Кузьминский – поэт, издатель, культуртрегер и пожизненный enfant terrible — впервые приехал в США в 1976 году. Он стоял на пороге новой жизни, которую представлял себе, основываясь на примере недавней эмиграции И. А. Бродского: тот с самого момента своего появления в Штатах был очень тепло принят в американских академических и литературных кругах и впоследствии сделал успешную карьеру (не только литературную, но и академическую)[208]. Несмотря на то что Кузьминского также щедро и тепло приняли и что ему действительно очень много помогали некоторые американцы (особенно слависты), «медовый месяц» длился недолго: к началу 1980-х поэт удаляется в свой нью-йоркский «Подвал» (так называлось его «домашнее», по факту самиздатское издательство, также бывшее квартирой и располагавшееся в полуподвальном этаже, где в те годы жили Кузьминские). Следующие десятилетия он проведет в нескольких «подвалах» в состоянии относительной изоляции внутри российской эмигрантской среды без дальнейших попыток поступать на академическую работу.

Как мне кажется, волна профессионального, академического и литературного успеха, сопровождавшая первые американские годы Кузьминского, является, в сущности, отклонением, обусловленным улыбкой фортуны и американской внешней политикой. В дальнейшем неортодоксальный подход Кузьминского к литературе, к искусству и к жизни (в сравнении, скажем, с траекториями Бродского или В. В. Набокова) фактически перекрыл ему (и его идеям) дорогу и в славистику, и в американскую литературу, не говоря уж о перспективах постоянной академической должности.

Тем не менее Кузьминский действительно сыграл значительную роль в ознакомлении американских славистов с современной неофициальной поэзией в СССР. Сегодня можно также утверждать, что «кузьминская» версия российской и советской неофициальной литературы – включая его взгляды на интерпретацию текста и на становление канона – стала со временем более актуальной. Кроме того, отношение Кузьминского к профессиональным литературоведам («академикам») и к «академии» как институту было достаточно распространенным в свое время и обуславливалось политической и культурной средой того времени. Его «неофициальное литературоведение» остается, до известной степени, актуальным подходом и в сегодняшней России.

В данной статье обсуждаются первые контакты Кузьминского с американским академическим истеблишментом и его общий настрой по отношению к академическому подходу к литературе (в частности – к стихам). В заключение речь пойдет о значении идей Кузьминского в контексте современного литературоведения (и в США, и в России).

1. Об отношениях Кузьминского с американскими славистами: факты и контексты

Как известно, Кузьминский покинул Ленинград летом 1975 года и провел следующие полгода в Вене. Несмотря на то что в письмах того времени он жаловался на беспомощность и депрессию, это был поразительно богатый период в его литературной жизни: он успел написать значительную часть романа «Hotel zum Тюркен», попробовав себя в прозе, и задумать многие новые направления. В том числе Кузьминский очень хотел переехать во Францию и подключиться к разным литературным проектам, в частности, совместным с художником М. М. Шемякиным: в своих письмах они обсуждают альманах «Аполлон-77».