На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Моя жена – инопланетянка (так выяснилось в ее борьбе с кофемолкой. Кофемолка сломалась, пока я писал). Незнакома с западной цивилизацией. Из всех благ обожает бидэ. Как там с этим? Я же к бидэ равнодушен, поскольку цыган.

Напишите из быта.

Надеюсь, что до 14-го пробуду еще здесь. Рейс пока не означен.

Записали на первый – когда он?

Поздравляю Вас, Виту и чадо с российским Рождеством.

Жду встречи. Заранее рад.

Обнимаю всех трех – Ваш Кузьминский

32. С. Монасу 15 января 1976 года

Генваря 15-го,

Вена,

Хакенгассе

Сидней, солнышко!

Всё смешалось в доме Облонских: футболист Подъеблонский, князь Оболенский и князь Ухтомский (он же Борис Иванович Дышленко). Сегодня получил письмо от 8-го января, а вчера – декабрьское, с подарком и предложениями, из Парижа. У мсье Шемякина оно провалялось месяц. Оне заняты.

И лишь сейчас я имею возможность поблагодарить – за подарок, за поздравления, за предложения, за работу, за всё. Да – да, да, да! Руками и ногами! В Остин (в Остию не пустили), глушить гремучих змей и нерадивых аспирантов – с сентября (аугуста) сего (уже!) года[203]. Согласен. Благодарю. Оправдаю доверие, как говорили комсомольцы на моей (теперь уже бывшей) родине.

Теперь, наконец, всё уже прояснилось. Просидев полгода в Вене в тщетном ожидании фремденпасса по Европам, ничего не сделав в Париже, ничего не сделав в Гренобле, ничего не сделав в Дорнахе, не заработав ни (вшиллинга, доллара, франка…), записан на рейс 5-го февраля на Америку. Собака летит с нами (Сюзанна позаботилась, бедным эмигрантам это не под силу, многие едят собак прямо тут, в Вене, не имея возможности оплатить их пролет), словом, всё окей. По крайней мере, ясно. 6-го прибываю в Нью-Йорк, на Толстовскую ферму (там меня ждет погостить клуб борзых), и начинаю бурную деятельность. Здесь каждый день общаюсь с Наташей Горбаневской, она, натурально, едет в Париж. Марамзин уже там. Похоже, вся политика останется на европейском континенте, поэты же последуют путем Колумба. Не люблю политиков. Сам я анархист.

Но ежели серьезно, то очень грустно дело обстоит с разобщением 3-й русской эмиграции по школам, по сословному принципу, просто по эгоизму. То же было и с первой, но там хоть культура держалась вместях. Предстоит создавать ее заново.

Нет ни материальной, ни технической базы, культура же не коммунизм, ее на голом месте не построишь. Попытаемся в Америке. Сегодня были мои друзья из Швейцарии, говорили об Андрее Белом. Готовится солидное издание его на немецком, есть ряд материалов, поступивших из России (например, «Мои встречи с Рудольфом Штайнером» и кое-что еще[204]). Имеет смысл заладить контакт с этим издательством, я отрекомендовал Вас, это мои большие друзья, может быть, на стыке немецких и английских изданий удастся пробить русское. Но об этом поговорим особо по приезде. На всякий случай адрес прилагаю (мало ли, срочная необходимость), они о Вас уже знают.

Привезли мне бутылку «Боржоми» из Грузии и французскую булку из Киева от ностальгии. Пока помогает.

Сидней, было даже два письма на Париж, от 10-го и от 17-го, и оба я получил только вчера. «Разочарования» меня не пугают. Я к ним привык. С голоду не помру, Толстовский фонд прокормит. Принимаю любую работу с благодарностью. Рекомендацию от Эткинда получу, безусловно, вопрос двух недель (в Париже ли он? Сейчас пишу письмо). Вторую и третью пусть дают Роберт Джексон и Сюзанна Масси, обоим напишу. Не нужна ли от Генри Джексона? Могу.

Джейн Робертс – увы! – вне пределов досягаемости. С Шемякиным «контакта» даже я не могу найти уже 12 лет, куда уж ей! Пусть не страдает. Это не так приятно, как кажется.

С Хармсом и Введенским Шемякин пусть разберется сам, а потом я с него стребую тексты. Чего хочет, пусть того и печатает. Альманах, похоже, выродился в причуды миллионера. Со мной не советуются. Их дело.

Моя секретарша? Ну что ж. Пусть уж лучше погибает от ностальгии на Западе, чем я от страха за нее там. Баба она молодая, здоровая, не пропадет. Жили же мы в Ленинграде втроем, с голоду не погибали. Пусть едет. Сегодня вроде она женится. На еврее. Дай ей Бог!

На тему депрессий – я уже порезал вены, но они уже заросли. Этим я с успехом занимался в Советском Союзе, нам не привыкать. Спасают друзья, которых много.

На днях получил письмо-приглашение из института перевода и очень удивлялся – к чему бы? Оказывается, Вашими молитвами. Завтра бегу звонить, но Петиоки сейчас нет, там кто-то за него. Ну, разберемся. В любом варианте – огромное спасибо Вам и Лизе Маркштейн[205] за заботу. Я о ней тут много слышал. Не было ли у нее папы? Но о ней говорят очень хорошо.

Что там слышно о Массачусетском русском центре, где Чалсма, Тикош и Иваск? Русские там не нужны? Я боюсь им писать, пока меня не отрекомендовали.

Все куда-то пропадают. Теперь пропал Додж. Как поехал в первых числах декабря в Россию, так и пропал. Все пропадают.