На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

Раздался предупредительный звонок. В тумане, словно сверкающие гневом глаза, загорелись красные огни с пыхтением подходившего поезда. Поезд остановился.

В одно мгновение он оказался окруженным парнями в кожаных куртках; они обступили его плотным кольцом, как непроницаемой стеной.

Франку, Маннистеру и Абэ-Линкольну удалось однако прорваться сквозь эту стену.

Дверь одного из купе третьего класса открылась настежь, и в ней показался человек, готовый сойти; однако он отпрянул, увидев молодых людей в кожаных куртках и очевидно решил оставаться в вагоне.

— Вот он! — крикнул Франк, отбрасывая одного из врагов в сторону. — Осторожно, Бенсон!

Но бесчисленные руки уже схватили агитатора и вытащили его из поезда.

— Стреляйте! — гаркнул Абэ-Линкольн.

Маннистер заметил, что один из врагов, рослый здоровенный парень старался силой увлечь с собою Бенсона. Он выхватил револьвер и рукояткой ударил изо всех сил по голове противника; тот упал.

Теперь фермеры разбили ряды врагов, окружили агитатора и двинулись к выходу.

Раздался выстрел. Абэ-Линкольн громко выругался — его левая рука повисла обессиленная; однако, правой рукой, судорожно сжимавшей винтовку, он продолжал размахивать вокруг себя.

Возле вокзала разыгралось настоящее сражение. Враги превосходили численностью. Маннистер, все еще не отходивший от агитатора, был ранен пулей в ногу. Он покачнулся и упал бы, если бы агитатор не поддержал его.

Вся толпа подошла к автомобилю. Из одного из них раздался голос:

— Джэк, Фрэд, садитесь!

Дэзи сидела у руля.

— Живо, Джэк! Тебе нельзя быть арестованным. Вон идет полиция! Живо!

Агитатор подсадил Маннистера, затем и сам вскочил в автомобиль.

Среди воя и ветра, шума, дождя, криков сражающихся раздался пронзительный звук автомобильной сирены. Свалка прекратилась, друзья и враги отскочили в сторону, чтоб не попасть под колеса.

На другом конце площади показалась конная полиция.

Автомобиль с бешеной скоростью летел по проселочной дороге. Агитатор достал портсигар и закурил папиросу. Только теперь мужчины внимательно взглянули друг на друга.

— Маннистер!

— Джэк Бенсон!

— Я ведь говорил, что мы еще встретимся, — улыбаясь сказал агитатор. Затем он обратился к Дэзи:

— Теперь уж они едва ли догонят нас!

— Будьте спокойны, — засмеялась девушка. — Они даже и попытки не сделают.

— Почему? — спросил Маннистер.

— Потому что пока вы стояли на перроне, я позаботилась о том, чтобы ни один автомобиль кроме этого не мог быть приведен в движение.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Исчезнувший репортер

В Нью-Йорке, в поезд, шедший на юг, сел хорошо одетый, высокого роста человек с серыми глазами. Не успел он занять свое место, как в вагон вошел седовласый почтенный священник, учтиво поклонился и уселся напротив.

Когда поезд тронулся, они разговорились; человек высокого роста сообщил своему спутнику, что он едет в

Ричмонд и спросил, не знает ли тот случайно хорошей гостиницы там.

Священник посоветовал ему заехать в гостиницу «Белый Дом», и прибавил, что и он едет в Ричмонд и намерен остановиться там же.

Собеседник, видимо, обрадовался этому.

— Это очень приятно, мистер… он запнулся.

— Миллер, Самюэль Миллер!

— Мистер Миллер, я никого не знаю в Ричмонде и очень рад, что сделал первое столь приятное знакомство. Меня зовут Брайан О’Кийф, я сотрудник лондонской «Звезды Свободы».

— Очень рад познакомиться, — приветливо ответил почтенный священник.

Когда поезд подошел к вокзалу в Ричмонде, О’Кийф помог старику выйти из вагона и направился с ним вместе к автомобилю и бросил в него два больших чемодана с белыми буквами: «Б.О’К.».

— Не будете ли вы так любезны — попросил он, — обождать меня одну минуту? Я должен послать телеграмму, я сейчас вернусь. Присмотрите, пожалуйста, особенно за этим чемоданом, — он указал на меньший из двух. — В нем важные документы!

Он быстро направился в сторону телеграфной станции.

Почтенный священник подождал минут пять, потом стал беспокоиться. Однако вид двух чемоданов с большими монограммами несколько успокаивал его. Человек оставил весь свой багаж, значит он не может не вернуться.

Прошло еще десять минут, пятнадцать, двадцать — теперь и шофера охватило нетерпение, а почтенный священник совершенно растерялся. Он начал в таких выражениях изливать свое недовольство, что шофер поглядел на него с изумлением; ему никогда еще не приходилось слышать подобных слов из уст служителя божия.

Наконец окончательно рассвирепевший священник решил ехать в гостиницу.

Едва он остался один в своей комнате, он вскрыл оба чемодана, в одном оказалось одно тряпье, в другом кипа номером «Нью-Йорк Геральд». Наверху лежала маленькая записка: «Сердечный привет господину шпику. Я еду дальше во Флориду и надеюсь иметь удовольствие встретиться там еще раз с моим любезным спутником».

Шпик бросился к швейцару.

— Скажите, пожалуйста, какие поезда ушли отсюда в течение последних тридцати-сорока минут?

Швейцар достал справочник.

— Один в Вашингтон, один в Таллахасси, а один в… Нет, этот только по понедельникам, средам и пятницам.

Шпик задумался.