На берегах полноводной Сивини

Вернувшись из мастерских, дядя Кирилл положил под свое сиденье три гаечных ключа. «Без них не обойдешься, — пояснил он Антону. — А хозяин этой машины свои куда-то запропастил».

Выбрались в поле, село осталось позади в низине. Трактор шел ходко, подпрыгивая на маленьких ямочках. Сзади, как в люльке, покачивался поднятый культиватор.

— Не вывались, — предупредил дядя Кирилл. И он указал на поручень, за который Антону надо было держаться.

Миновали мелкий кустарник, вышли на равнину. Сбоку подул полевой ветерок, пропитанный запахом прелых трав, талой воды. Под песчаной горой, в спускавшихся к реке оврагах, еще лежал осевший зеленоватый снег. Сквозь старый, слежавшийся бурьян уже заметно пробивалась молодая травка. По вешнему глубокому небу мирно бежали редкие прозрачные облачка. Мягко синела каемка горизонта. Простором веяло отовсюду, широтой.

— Вот теперь давай, молодец, обзнакомимся ближе. По отечеству меня — Максимыч, фамилия — Федин. Запомнишь?

Про тебя-то я вроде все знаю. А вот и приехали.

Тракторист выключил мотор, и вокруг установилась удивительная тишина. Солнце не просто грело — жгло. В ясном воздухе заливались, высвистывали невидимые жаворонки, и слышались они со всех сторон: «Ти-ти-ти! Ти-ти-ти! Ти-ти-ти!» Лишь по короткой тени, иногда мелькавшей на земле, можно было догадаться, где высоко в поднебесье трепещет птичка.

Дядя Кирилл прошел по сырому взрыхленному полю, увидел рубеж, от которого следовало начать обработку, и опустил на землю культиватор. Вновь заворчала машина и легко, ровно пошла вперед. Антон удивился, как все это несложно.

Может, и он бы сумел сделать? Крути себе руль, и трактор идет плавно, будто лодка по воде. Откуда-то сразу поналетели грачи, скворцы стаями кружились невысоко над пашней, о чем-то оживленно переговаривались на своем птичьем языке.

Заметил ли дядя Кирилл удивление паренька или нет?

Когда трактор уже шел по борозде и культиватор, словно бы копаясь в земле, мелко рыхлил ее, он спросил, вернее, прокричал, перебивая гул мотора:

— Изучал трактор в школе?

Антон отрицательно покачал головой.

— Ну тут начнешь знакомиться. В Лашме все ребята машинами занимаются. Профиль такой.

Оба замолчали, будто давая передышку горлу. Ровно гудел мотор трактора, позади культиватора, прицепленного к мощной машине, земля словно бы кипела. Обгоняя друг друга, следом целой стаей двигались грачи, скворцы, смешно подпрыгивали. Одни, схватив жучка, червячка, взмахивали крыльями, улетали, другие опускались на борозду сверху, жадно бросались на добычу.

— Санитары, — кивнув на них, сказал дядя Кирилл.

Сделав несколько кругов, он остановил трактор, и оба вышли из кабины. Антон с удовольствием почувствовал под ногами упругую землю. Дядя Кирилл вытер руки большим несвежим носовым платком, спросил:

— Жарковато?

Антон чувствовал, что лицо у него тоже вспотело, разрумянилось.

— Ничего. Мне тут нравится. Ну конечно, привычки нет и… взмок немного.

— Верно, — согласился дядя Кирилл. — К трактору… вообще к машине, надо привыкнуть, а привыкнешь, трудно расстаться. Вот мне, к примеру, нет нужды работать. Лови себе рыбку, благо клюет, жарь да вяль. Даже остается, чтобы… горло прополоскать. А вот тянет… и соглашаюсь поработать. Может, сядешь и ты за руль? Опробуешь?

От волнения Антон чуть не закашлялся. Как дядя Кирилл угадал его желание? Ему давно хотелось повести трактор, да не осмеливался спросить.

— Мо-ожно, — сказал Антон, и уже больше для него не существовало ни палящего солнца, ни разлитого вокруг зноя. Он почувствовал себя совсем взрослым, с важностью переступил с ноги на ногу. Поднял комочек земли, бросил в говорливых птиц, копошившихся между дисками машины.

— Кыш, шайтаны! Сомну.

И вопросительно посмотрел на механизатора: можно начинать? Дядя Кирилл полез в кабину и сам тронул машину с места. Затем на ходу передал руль Антону, занявшему его сиденье. Паренек сам повел трактор. Руль он крепко держал обеими руками, словно тот мог вырваться, и напряженно смотрел на след, который обозначил бегунок[2] при предыдущем заезде. Кроме этого маленького следа, Антон ничего не видел. От напряжения у него дрожали руки в локтях, ныли коленки, по лицу катился пот. Антон ничего этого не замечал.

Затем почувствовал, что немного ломит грудь. Но что значит такой пустяк по сравнению с той гордостью, что он самостоятельно ведет трактор, культивирует поле под картошку? Неожиданно Кирилл Максимыч положил ему на плечо руку, шутливо сказал:

— Ты не сломаешь мне рулевое колесо?

— Как… это? — заморгал Антон глазами.

Кирилл Максимыч выжал муфту сцепления. Когда трактор остановился и мотор зарокотал совсем тихо, приглушенно, он, смеясь, проговорил:

— Грудью ты чего навалился на руль? Хочешь подтолкнуть машину вперед? Помочь ей? Она и без тебя потянет.

И лишь тут Антон догадался, почему у него ломило грудную клетку: оказывается, он давил ею на колесо. Антон вспыхнул, смутился.