На берегах полноводной Сивини

Один круг сделал Кирилл Максимыч, второй, третий. Заворачивая трактор, он отметил, что над песчаным бугром, по-над лесом, выросла темная полоска, словно кто там мазнул по небу огромной кистью. Она росла незаметно и в то же время прямо на глазах наливалась свинцом. Теперь казалось, что эту громадную тучу кто-то выталкивает снизу, из-за соснового бора. В открытое лобовое стекло трактора будто платочком махнули, по загорелому потному лицу механизатора пробежал тихий приятный ветерок.

«Кажись, сюда тянет», — пробормотал про себя Кирилл Максимыч, хмуря рыжие брови.

Не успел он проехать еще круг, как у трактора схватилась пыль, свернулась в темный жгут, быстро разрослась и так столбом пошла через все поле к озеру. За этой кружалкой выросла вторая, там и третья — огромная, почти черная. Птичьи перья, сухой бурьян — все втягивала она в себя и, казалось, зашагала к мутному горизонту, как великан.

В ветровое стекло ударила сухая пыль, прошлогодние листья прорвались в кабину, хлестнули Антона по лицу. Антон открыл глаза, ничего не понимая. Вспомнил, и ему стало очень неудобно перед дядей Кириллом: вот это помощник, заснул! Тракторист будто ничего не заметил, лишь сказал: 

— Видал, чего поднимается?

— Да я… смотрю, — пробормотал Антон.

Он уже совсем пришел в себя и с удивлением оглядывал так резко изменившиеся небо, поле.

Громадная лохматая туча, клубясь, протянула черные мохнатые лапы и будто бы схватила солнце. Какое-то время оно еще светило желтовато-розовым, будто обескровленным обручем, а затем исчезло. Вокруг сразу потемнело. Ветер свистел во все щели тракторной кабины, гул мотора теперь был еле слышен. После страшной жары резко похолодало. Грачи, скворцы куда-то исчезли, поле словно бы замерло в ожидании чего-то, надвигавшегося с востока.

На сердце у Антона стало тревожно. Его никогда не заставала непогода в местности, открытой со всех четырех сторон. Он видел, что гроза надвигается большая. «Как бы разбушевавшийся ветер не заглушил мотор. Вдруг остановится, что тогда?» Почему-то вся надежда у него была на трактор. Кирилл Максимыч притих и работал сосредоточенно, как всегда не делая ни одного лишнего движения. Лицо его тоже потемнело и казалось серым. Покосившись на мальчика, он вдруг заговорил нарочито спокойно, даже весело:

— Ни к чему нам такая заваруха, как находишь, Антон? Может работу сорвать.

— Видно, сильный дождь будет, — поднял на него с надеждой глаза Антон. — Как нам тогда быть?

— А никак, — с показной беспечностью ответил Кирилл Максимыч. — Выключим мотор. Переждем. А туча пройдет, снова станем культивировать.

— Ну, а если… как из ведра польет?

— Тогда уж завернем домой.

И, помолчав, добавил:

— Наш брат механизатор ко всему привык. Закаляться надо. На фронте еще не так доводилось.

Ветер из-под тучи рвал все сильнее, вокруг в мутном воздухе носилась пыль, бурьян, вырванный с корнем, сухие прутья, а трактор спокойно вел ровную борозду, как бы напоминая о могуществе человека.

— А если трактор забуксует? — несмело спросил Антон после некоторого молчания. Он вспомнил, как они однажды с отцом ездили в деревню за картошкой и после ливня надолго застряли в низинке.

— Он меня еще никогда не подводил, — уверенно пояснил дядя Кирилл. — Разве такой забуксует? Со дна океана выгребется.

Глаза Антона повеселели, он крикнул громко, стараясь перекрыть и ветер, и рокот мотора:

— Грома тоже не боитесь? А ну как ударит?

— Никаких ударов не боимся. Еще не было случая, чтобы молния попала в трактор.

Антон совсем успокоился. И когда в лобовое стекло машины понеслись крупные косые полосы дождя, он смотрел даже с интересом. На самом деле, его саранские одноклассники небось никогда не видали грозы в поле? А вот он посмотрит. Потом расскажет маме, бабушке. Наверное, ему даже позавидуют. А крыша над головой крепкая, трактор не подведет, при всех случаях в село вывезет.

Дождь хлестал такой густой и сильный, что по стеклу текли потоки и ничего нельзя было разглядеть впереди, кроме кривых и ослепительных вспышек молнии. Гром бил, казалось, над самой головой, шипел, прокатывался куда-то в сторону и заваливался за горизонт. Кроме ровного шума ливня, уже ничего не было слышно. По обеим сторонам кабины хлюпало, значит, там уже образовались лужи.

Культиватор уже не разбрасывал землю, а лишь мазал диски комьями грязи. Трактор дернулся и встал. Кирилл Максимыч нажал на рычаг подъемника, и культиватор пошел кверху, сбрасывая с дисков ошметки грязи.

— Отработались, — сказал он Антону и, устало расслабив руки, стал смотреть на ливший дождь.

Внезапно молния, словно фиолетовым кнутом, вертикально перехлестнула небо, на мгновение распахнув чрево туч. Казалось, раздвинулась Вселенная, обнажив белую крутящуюся даль… Вслед за этим обрушился такой удар грома, будто он ударил где-то возле самого трактора.

— Эге! Не шутит, — проговорил Кирилл Максимыч. — Близко.

Антон весь согнулся, задержал дыхание.

— Дядя Кирилл, — дрожащим голосом спросил он, сразу позабыв о своих планах похвастаться перенесенным в поле ливнем. — Вы в этом году слышали гром?