На берегах полноводной Сивини

Спуск закончился благополучно, мостик остался позади, мощные, брызгающие ошметки грязи колеса с ходу кинулись на подъем, но повернулись, раз, другой, третий, тихонько сползая вправо. Сцепив зубы, Кирилл Максимыч прибавил газ, хотел выскочить рывком, трактор резко подкинуло вправо, и задние колеса его беспомощно повисли над крутизной. Кирилл Максимыч мигом натянул тормоз, трактор намертво застыл. Было ясно: малейшее движение — и машина опрокинется в овраг, перевернется.

Теперь и Антон понял всю опасность, замер, невольно подался вперед, точно сохраняя равновесие машины. Вот и приехали домой! Какие, оказывается, приключения могут быть после грозы в поле! Кирилл Максимыч осторожно открыл дверцу кабины, вышел, стараясь не делать резких движений, быстро обошел трактор и открыл дверцу со стороны Антона.

— Сходи, дружок. Тихонько.

Когда Антон высунулся из кабины, он подхватил его на руки, вынес и поставил на бугорок.

— Ну теперь, как говорят, слава богу.

Дядя Кирилл вынул из кармана платок, отер мокрый лоб, проговорил с явным облегчением:

— Теперь и перевернется — полбеды. Экая пакость этот подъем — настоящая ловушка. Так недолго и под трактор угодить.

Антон медленно приходил в себя после перенесенного страха. Дядя Кирилл похлопал по карманам гимнастерки и негромко нервно засмеялся.

— Эх, папирос нету. Закурить бы.

— А где они? — спросил Антон, радуясь, что он в безопасности, что слышит собственный голос.

— Там, — кивнул дядя Кирилл на трактор. — Ничего, перетерплю.

Вместе с Кириллом Максимычем Антон обошел трактор так же внимательно, как и механизатор, осматривая его положение. Задние колеса мощной тяжелой машины почти совсем сползли и держались на маленьком клочке заросшей бурьяном земли. Висевший сзади культиватор своей тяжестью усугублял угрозу. Казалось чудом, что трактор удержался.

— Н-да, — только и сказал Кирилл Максимыч.

Отсюда смутно виднелись мастерские, первые избы села. Пожалуй, до них не больше двух километров. Кирилл Максимыч зорко оглядывал поле, рассуждая, проговорил сквозь зубы:

— Тут или нет?

— О чем вы, дядя Кирилл?

— Уехал Артемыч домой иль не успел? Коли уехал — нам худо. Наш конек-горбунок не выберется сам.

— Ну, а что вдруг сползет наш трактор и перевернется?

В голосе Антона слышалось не простое любопытство — тревога за машину.

— Упадет — еще хуже будет, возни не оберешься. — Дядя Кирилл зашел со своей стороны, сунул руку в трактор, выключил дизель, поставил рычаг на первую скорость. — Вот так-то ладней будет. Теперь не шевельнется.

Неожиданно вновь закапал дождик. Оказывается, небо закрыла откуда-то набежавшая реденькая тучка. Этого еще недоставало! Антон был убежден, что гроза совсем прошла. Дядя Кирилл достал из-под сиденья свой старенький брезентовый плащ и накинул его пареньку на плечи.

— Вот какие перепады, — улыбнулся он одним уголком рта. — А ты еще, дружок, собирался в поле без пиджака. Тут всякое бывает. Обождешь меня? Что-то надо предпринять.

И, как был в гимнастерке, пошлепал по лужам куда-то вдоль оврага. Видно было, как трудно ему идти: на кирзовые сапоги сразу налипали пластины грязи. Шагнет дядя Кирилл раза три-четыре, отряхнет то одну, то другую ногу и снова топает дальше.

Когда он скрылся за редкой сеткою дождя, Антон почувствовал себя одиноким, покинутым. Никогда еще за всю свою недолгую жизнь не оказывался он в таком тяжелом положении: снизу мокро, сверху мокро, темнеет и вокруг ни души.

Дождик сочился, сочился, а дяди Кирилла все не было. Сколько прошло времени? Час? Больше? «И чего я поехал с этим механизатором? Может, надо было послушать маму? Она не пускала». Но вспомнил, какое удовольствие, гордость доставила ему работа, обед с трактористами на берегу озера, и перестал жалеть. Не бросит же его тут дядя Кирилл?

И Антон опять терпеливо ждал.

А вдруг тут, в овраге, или вон там, за песчаной горой, живут волки? Вроде в селе о волках никто речи не вел, ну а все-таки? Может быть… хоть один выводок?

Дождь припустил сильнее, за шиворот плаща по шее потекла холодная струйка. Стало темнее — то ли от дождя, то ли от того, что надвигался вечер. Где же дядя Кирилл? Куда он пошел? Узнать бы хоть, в какую сторону отправился. Можно бы пойти поискать. Только не опасно ли? Пожалуй, еще заблудишься. Вот это влип!

И плечи и спина Антона уже были мокрые: старенький плащ не мог спасти от дождя. Мальчик озяб, щеки покрылись пупырышками. Поднявшийся ветерок пронизывал его со всех сторон.

Что же делать? Вдруг дядя Кирилл не придет? Может, и он плутает где-нибудь в поле? Вон она дорога в село. Пойти? Пока видно, как блестит лужами, а то и не разглядишь. Село уже закрыли сумерки. Дождик, правда, наконец перестал, снизу облака за рекой даже оранжево-зарозовели, освещенные заходящим солнцем. Но все равно вечереет, вон туман подымается, и можно запросто сбиться с проселка. Тогда всё!

«Пойду домой. Почему я должен один тут стоять?»