На берегах полноводной Сивини

Антон удержался на ногах, выпрямился, весь бледный. «Другие налетают? Весь класс на меня?» Никто, однако, его больше не трогал. Кобзев медленно поднимался с пола, вытирая кровь с верхней губы. Он был так ошеломлен, что, казалось, еще не понял, что произошло.

— А ну, оба в канцелярию! — раздался над головами ребят строгий голос. Это возле драчунов оказался рассерженный Петр Петрович. — Живо!

Одной рукой преподаватель схватил Кобзева, другой — хотел поймать Кичапина. Однако Антон увернулся и быстро пошел по коридору к выходу.

Что его заставило так поступить? Недружелюбное отношение класса? Именно так Антон воспринял наскок Кобзева. Несправедливость Петра Петровича? Почему он хотел и его повести в канцелярию, свалку-то затеял Кобзев. Впрочем, ясно: ведь Кобзев его любимчик. Или Антона расстроило, что он в первый же день попал в скандальную историю? Он сам не знал. Все в нем протестовало, он считал себя обиженным, и хотя сзади ему кричали: «Кичапин, вернись!» — только еще ускорил шаги и с крыльца сбежал, прыгая через ступеньку.

«Оставил портфель в классе. Учебники. Не пропадут?»

Он чуть не бежал.

«Ну и черт с ними! Плевать!»

Во дворе у выхода на улицу его нагнал Володя Жарков, схватил за локоть.

— Куда, Кичапин? Петр Петрович зовет.

— Отстань!

— Вернись. Ребята за тебя, мы вместе пойдем в канцелярию.

— Уйди! Видел, как… за меня!..

Слезы вдруг подступили к горлу Антона, и он не мог больше ничего сказать. Вырвал руку и, не оглядываясь, выскочил за калитку. Жарков немного постоял и вернулся в школу. Как раз зазвенел звонок, приглашавший всех учеников в классы. Антон запнулся на миг, оглянулся назад; затем лишь крепче сжал зубы и еще шире зашагал куда глаза глядят. Его в классе не полюбили. Чего же ему лезть туда?

«Ну и пускай, — твердил он себе. — Пускай. Вторую щеку я им подставлять не намерен».

Он мысленно восстановил все происшествие в коридоре и не почувствовал никакого раскаяния. «Хотят всё на меня свалить? Пож-жа-а… А я себя виноватым не считаю. Если Кобзев отхлестал голичками Романа и других ребят, то думал, что и я стерплю? Но не на таковского напал».

Антон по-прежнему шел, не зная куда. В зазеленевших уличных березах и ветлах орали грачи, носясь возле больших лохматых гнезд, похожих на шапки и отчетливо видных из-за отсутствия листвы. Антон загляделся на них и вдруг увидел крыльцо своего дома и сразу остановился.

«Зачем мне сюда? Бабушка скандал поднимет. Позвонит маме на работу».

Он круто повернулся и, непроизвольно втянув голову в плечи, точно надеясь, что так его не увидят из окна, еще быстрее зашагал в проулок, за околицу.

Избы остались позади, и Антон немного успокоился. За огородами на лугу он увидел старенькую конюшню, вспомнил об Антее. Вот с кем захотелось повидаться — с чудо-коньком. Морщинка разгладилась над переносицей, он издали легонько посвистел.

Из конюшни никто не показывался, и Антон увидел, что жердевые ворота калды открыты. Он вошел, заглянул во все углы. Ни дяди Миши, ни лошадей не было.

— Где же они? Наверное, конюх угнал их на луга пасти. А то на водопой или купать.

— Эх, жалко! — пробормотал он вслух.

Сразу стало скучно. В калде пахло навозом, возле стены стояли вилы-тройчатки, метла. Антон вышел и направился по дороге в сторону озера. В голове шевельнулась мысль: не зря ли он убежал из школы? Насупясь, Антон шагал к видневшейся в голубоватой дали песчаной горе, поросшей соснами.

— Павлыч! — вдруг услышал он оклик. — А я смотрю: ты ль? Далеко?

Голос был очень знакомый, Антон глянул влево и увидел, что из села по тропинке, совсем близко от него идет Кирилл Максимыч в своей засаленной кепочке, робе. В руках он нес удочки и ведерко.

Вот встреча с кем вызвала у Антона радость; он забыл и про жеребчика и сам не заметил, что широко улыбнулся.

— Да вот… Антея хотел проведать, а калда пустая. Думаю, не пройтись ли на озеро? Вы туда?

— Хочу с удочками посидеть. Ты ведь говорил, тоже рыбак? Вас уже отпустили? Может, составишь мне компанию?

Багровая краска залила лоб, щеки Антона, он опустил голову, проговорил первое, что пришло на язык:

— Я еще свои удочки не наладил.

Признаться в скандале с Кобзевым у него не хватило силы. Дядя Кирилл не заметил его состояния, засмеялся.

— У меня ж есть запасная. Возьмешь.

И Антон молча зашагал рядом с танкистом. Рыбалка была для него с детства любимым занятием. Сначала его брал с собой на мутноватую Инсарку отец, затем он сам бегал туда с друзьями. Но в речке у них, кроме пескарей, окуньков, ничего не водилось. Тут же озеро глубокое, наверное, водится хорошая рыба; гляди, и язи есть, сомята.

Впереди показался заброшенный колодец. Недалеко от него большой экскаватор рыл широкую канаву, вынимая громадные ковши земли. Рев мотора далеко раздавался по всему лугу.

— Что это он делает? — заинтересовался Антон.

— Портит луг.

— Верно, все исковеркал. Зачем?

— Кто его знает. Сейчас спросим самого «героя». — Кирилл Максимыч помахал рукой экскаваторщику. — Эге-е! Браток!