На берегах полноводной Сивини

Машинист убавил газ, шея «журавля» с ковшом опустилась на землю, из кабины высунулось лицо, и Антон оторопел: на него смотрел Лешка Кобзев: «Как он сюда попал?! Тоже убежал? Ну, как ищет меня и опять кинется драться?» Антон не сразу заметил, что у машиниста от висков тянутся рыжие запыленные бачки. Но до чего ж похож на Лешку: такой же длиннолицый, большеглазый, осыпанный веснушками и нос утиный. Машинист заговорил сам, попросил у Кирилла Максимыча закурить.

Тот подошел к кабине, достал пачку «Беломора», протянул экскаваторщику:

— Возьми десяток.

— Спасибо. Парочки хватит. После обеда Лешка обещал прибежать, захватит.

И тогда Антон догадался, что Лешка — младший браг экскаваторщика.

— Возьми, возьми, я на рыбалке мало курю. Ответь вот, браток, зачем луг роешь? Такую красоту коверкаете.

— Почему коверкаем? Прокладываем русло для реки. Рыбачить на тот год будешь ходить не на озеро, а прямо сюда.

— Во-он что! — воскликнул Кирилл Максимыч, и было видно, что это сообщение его заинтересовало. — Река?

— Натурально. Самая настоящая. Направим Сивинь сюда. — И, густо выпустив дым папиросы, Кобзев-старший пояснил: — Давно, может, сотни лет назад, Сивинь протекала вон там. — Он указал на лощину, по которой еле заметно сочилась вода. — А потом изменила русло, пошла под горой. А теперь колхоз решил вернуть реку в старые берега. Сивинь к селу подойдет, весь этот луг и ближайшие земли орошать будет. А вы говорите — портим…

— Теперь согласен, — кивнул Кирилл Максимыч. — Только скажи, любезный, сколько лет надобно, чтобы пропустить тут реку?

— На будущий год потечет.

— Вот это бабушка надвое сказала. С этой черпалкой ой как надолго застрянете.

— Это почему же?

— А подсчитай-ка, — решительно заявил Кирилл Максимыч. — Я, дорогой, эти вещи хорошо знаю. Вот ежели бы стали рыть бульдозером да еще бы достали С-100, тогда поверю, можно до осени заполучить сюда водичку. Можно. До осени я сам бы размотал эту катушку.

Механизатор смерил Федина взглядом с ног до головы и снова напомнил Антону своего младшего брата Лешку. Со злой усмешкой протянул:

— Да-а?

— Точно.

— Ступай скажи об этом председателю Маркелычу. Пущай купит тебе бульдозер С-100, поглядим, как заработаешь. «До о-сени»!

— Я работал, браток. Целые горы сравнивал.

Кобзев-старший недружелюбно рассмеялся.

— А мне кажется, у вас руки не там посажены.

— Зря смеешься, парень, — с обидой проговорил Кирилл Максимыч. — Я бы и тебя и еще кое-кого из вашего брата в селе поучил. Ну, гуд-бай!

Он полуобнял Антона за плечо, и они пошли дальше. Дорогой Кирилл Максимыч пояснил:

— Я полтора десятка годов работал на бульдозере. На Ставропольщине канал рыл. А С-100 машина отличная, сильная, безотказная. Ух, зверь, а не машина! Будь такая — сразу бы пошел в колхозе работать. Задумка у Маркелыча стоящая.

Под горой блеснуло зеркало воды, потянуло прохладой.

Позавчера, когда Кирилл Максимыч показывал Антону Старицу, озеро показалось мальчику небольшим. Но сегодня, выйдя на берег, он увидел, что оно тянется почти на километр. И ширина ого-го какая! Пожалуй, Антон не отважился бы его переплыть. Вода в озере была темная, мертвенно-тихая, ее окаймляли ветлы, лозины, бросавшие длинные тени. Так что к берегу не везде можно было и подступиться.

Приход рыболовов вспугнул чаек, они визгливо закричали, махая длинными крыльями, понеслись над водой. Возле кряжа, торчавшего из озера, дядя Кирилл остановился. Это был черный дуб.

— Садись тут и действуй, — сказал он мальчику.

Пока Антон разматывал удочку, Федин достал из сумки пареную пшеницу и рассыпал ее по воде теми широкими движениями, какими в старину пахарь сеял рожь.

Привычное волнение охватило Антона. Он насадил червяка на крючок, поплевал на него и закинул леску. Отмахнулся от комарика и уже не спускал глаз с застывшего поплавка. Над Старицей повисла тишина, нарушаемая лишь пронзительными криками чаек. Блестела вода, заставляя щуриться, в лозняке у берега шевелилась зеленая лягушка, шелестя радужными, будто слюдяными крылышками, трепетали стрекозы.

Ждать Антону пришлось недолго. Поплавок вдруг повело, он тихо дернулся, нырнул, и в то же мгновение Антон ловко, чуть в бок дернул удочку «с подсеком». Вода забурлила, затем над ней серебристо блеснула рыбка с красными плавниками и, описав круг, упала на берег.

— Умеешь подсекать, умеешь, — похвалил Кирилл Максимыч. — С почином тебя.

Антон сделал кукан, снял рыбку с крючка — это была небольшая красноперка, — пропустил кукан под жабры и пустил ее в воду. Наживил червяка и вновь закинул.

— Скоро и карасики подойдут, клюнут. Они знают, что я им таскаю корм, и снуют у черного дуба.

И действительно, почти тотчас же он вытащил золотистую, толстобокую рыбу.

— О, у вас большая!

В следующие четверть часа Кирилл Максимыч подсек еще двух карасей, и наконец вытащил и Антон: крупного, так и запрыгавшего по берегу. Таких в Инсарке он никогда не ловил и очень обрадовался. Обычная рыбацкая страсть захватила его.

Лишь когда солнце стало опускаться к горе и тени от ветел сгустились, Антон вспомнил, что ведь дома не знают, где он, наверно, ищут.