На другой стороне. Безымянная Луна. Часть вторая

– Да, но что-то у меня голова кружится, – ответил Арджун, махнув рукой. – Так чего же такого «очевидного» я не вижу? – спросил друга индус, зажмуривая глаза от невыносимой головной боли

Беринхарт завёл двигатель и направил ровер вверх по винтовому подъёму. Откашлявшись, он ответил:

– Ты упускаешь из виду то, что когда мы вернёмся в Лондон, то должны будем вернуть звездолёт. Это первое, – Беринхарт снова закашлялся. Першение в горле усиливалось и появилось лёгкое головокружение. – Во-вторых, компьютер нашего Менингэма хотя и является копией того, что остался на Земле, но всё же является одним целым. И всё то, что знает этот компьютер, будет знать и тот. Так что, Арджун, твои старания оказались напрасны.

– Об этом я действительно не подумал, – согласился индус.

Он открыл глаза на мгновение и испугано закричал: – Что ты делаешь? Харт! Остановись!

Макс закрыл ящик и поставил его на зону погрузки. Он выпрямился, разравнял спину и посмотрел в небо. Белое покрывало атмосферы прорезали линии, разбегавшиеся лучами.

– Что это? – удивился Макс, показывая пальцем вверх.

Финниган посмотрел в указанном направлении.

– Как будто, что-то летит, – продолжал Макс. – Самолёт? Ракета? Что это? Содружество нашло нас?

Финниган посчитал что-то на пальцах и поспешил успокоить друга.

– Прошло около трёх суток. Думаю, это долетели осколки того, что недавно взорвалось в космосе. Наверно, они должны сгореть в атмосфере.

– Если ребята заметят, будут задавать вопросы, – сказал Макс.

Финниган посмотрел на взволнованное лицо друга. Прямо сейчас ему не хотелось думать о том, что может или должно произойти. Джареду страшно наскучила эта луна. В сердце, словно дикий зверь выл и царапался, изнывая от тоски и желая вырваться на волю. Финниган стиснул зубы. Точно такой же зверь заставил его оказаться на безымянной луне. Теперь же, насытившись приключениями, Джаред хотел сбежать, оказаться в другом, пусть и не менее опасном месте.

– Знаешь, что странно? – заметил Макс. – Что-то Беринхарта с Арджуном долго нет.

Джаред поглядел в пустынную даль.

– Наверно, остались перекусить, поэтому задерживаются, – кинул он и спустился в карьер.

Робот-манипулятор захватывал осколки породы и закидывал их на транспортировочную ленту. Металлические суставы руки двигались плавно, с мягким шипением выполняя свою однообразную работу. Лента с грубым шорохом, дрожа и вибрируя, сортировала породу, выбраковывая кремний, кварц и соединения железа. Синевшая в лучах высоко стоящего Денеба каллистинианская руда отправлялась к роботу-упаковщику. Этот аппарат использовал четыре руки, две из которых держали лазер и щипцы, чтобы захватывать и разрезать руду, а две другие складывали мелкие фрагменты в ящик. Использование лазера при добыче каллистиния было крайней мерой. Оплавляясь на срезе, руда покрывалась коркой, под которой на несколько миллиметров вглубь материал становился хрупким и непригодным для дальнейшего использования. В условиях редкости и высокой ценности руды такой метод резки был признан не пригодным. Множество экспериментов с уникальной рудой показало, что материал получает свою беспрецедентную прочность только при медленном процессе плавления в специальных многокамерных печах, где температура подниматься постепенно. Высокотемпературный лазер кромсал драгоценную руду, значительно уменьшая полезную площадь, но при этом заметно ускоряя процесс.

Финниган настоял на таком способе, когда стоял вопрос, провести на безымянной луне ещё два месяца или три недели. Ему не терпелось выбраться из ловушки, в которую он сам себя запер, но, разумеется, он не посмел в этом признаться друзьям. Джаред аргументировал своё решение тем, что больше не хочет подвергать свою команду опасности. Вылет назначили на следующий вечер, и последние трудовые сутки на луне тянулись необъяснимо медленно.

Джаред бродил вокруг роботов, поглядывая за тем, как спорилась их работа. В какой-то момент Финнигану показалось, что машины счастливы. Они задорно жужжат, ритмично двигают своими искусственными конечностями и, возможно, в глубине своих примитивных программ напевают рабочую песенку. Эта мысль позабавила Джареда. С юности страдая перепадами эмоционального состояния с острых пристрастий до полного безразличия, он не мог сосредоточенно выполнять работу. Находя увлечение, через какое-то время Джаред терял интерес, а если, по наставлению врача, пытался продолжать начатую в период мании работу, будучи уже в подавленном состоянии, то лишь сильнее погружался в пучину депрессии, доводя себя до оцепенения или даже до кататонии.

Механизмы продолжали свой благородный труд. Финниган следил глазами за непрерывным циклом работ, и его мысли на время остановились. Разум словно очистился от давящих забот, от груза ответственности, от навязчивой мысли, что всё должно иметь смысл. Эту идею когда-то зародила в нём мать. Она без устали твердила, что всякая жизнь должна иметь смысл, а каждое действие человека должно быть оправдано, осмысленно и приносить плоды.