На другой стороне. Слепцы

– Так вот как у вас это получается, – рассмеялся маршал, обернувшись на Огоннёрова. – Находите слабовольного человека, осыпаете его золотом. Но он дурак, а потому легко ведётся на все ваши обещания, подставляя самого себя. Потом вы начинаете его шантажировать, высасывая его ресурс до последней капли, и вот он уже марионетка в ваших руках. Довольно низко и подло, вы не находите?

Министр пожал плечами. Гримаса ехидства растянула его полное лицо в улыбке.

– На войне все способы хороши, – отвечал Огоннёров. – Ваша нация – это изнеженные комфортом кабинетные растения. Только и умеете, что языками трепаться! И никто из вас не способен на решительные действия! Потому вы проиграете!

Отчаянные слова побежденного человека приятно порадовали маршала, и он улыбнулся. Роннинг подозвал корабельную охрану и поручил заключить министра Огоннёрова под стражу.

– Заприте его в каюте и не выпускайте.

Британцы в военной форме взяли министра под руки и повели к выходу.

– Пусть так, – усмехался министр. – Пусть сейчас вам кажется, что вы победили. Но я не один! Слышите? Я не один! И все мы легко взаимозаменяемы. Меня вам удалось раскусить. Но есть сотни и даже тысячи тех, кто лучше меня. Попробуйте, маршал, разыскать их всех!

Огоннёров громко рассмеялся. Охрана вывела его с мостика, но его кашляющий грудной смех ещё какое-то время доносился из коридора.

Взгляд маршала упал на стоявшего в углу полковника Морозова.

– И этого тоже не мешало бы запереть, – махнул он рукой.

Полковник стоял почти без движений и молчал всё то время, пока длились переговоры. Ему, казалось, удалось превратиться в предмет мебели, на который никто не обращал внимания.

И вот сейчас, когда прогремели важны слова, он вдруг зашевелился и потянулся к колену. Маршал не придал значения этому жесту, он знал, что перед посадкой на борт “Айоны” всё личное оружие было изъято у обеих сторон. Потому Роннинг очень сильно удивился, когда Морозов взмахнул в воздухе рукой, и в грудь маршала вонзилось лезвие керамического ножа.

Глава двадцать седьмая, дорога домой

«Айона» тихо дрейфовала в густой пустоте аномалии, переход на сторону Солнечной системы подходил к концу. Изнурённые долгой и напряженной встречей пассажиры звездолёта отдыхали в своих каютах, пристегнутые ремнями безопасности к кроватям.

Им виделись тревожные сны о войне и мире, о дружбе и вражде, о союзе и распаде, о хрупком и нестабильном явлении, имя которому жизнь.

Лида Хорошева и Джаред Финниган были помещены в изолятор медицинского отсека. После подъема на борт, корабельный врач в костюме биозащиты бегло их осмотрел, поставил витаминную капельницу и велел накормить подопечных богатой белками пищей. Ужин оказался друзьям в тягость. Почти не притронувшись к еде, они попросили его убрать.

Когда звездолёт вошёл в аномалию, Лида и Джаред надели кислородные маски и пристегнулись к страховочным креслам. Освещение на судне погасло, вибрации и гул двигателей прекратились, невесомость беззвучно проникла на «Айону». Все затихло.

Финниган лениво поглядывал в узкое окошко иллюминатора, за которым, будто пульсируя, царствовала вечная темнота. Время от времени он прикрывал глаза и проваливался в сон. И тогда перед ним вспыхивали образы голубого гиганта, безымянной луны, лица навсегда утраченных друзей, искусственные глаза существ, в которых будто застыл немой вопрос. Джаред открывал глаза под стук встревоженного сердца и с радостью обнаруживал напротив себя Лиду Хорошеву, погруженную в раздумья. Финнигану было любопытно узнать, о чем задумалась его подруга, но вместо вопроса, он предпочитал пуститься в собственные размышления, которые заводили его в дремотный сон, где видения пережитых месяцев преследовали вновь. Он открывал глаза и все повторялось по кругу.

С самого подъёма на борт Лида и Джаред почти не разговаривали друг с другом. Да и что тут можно было сказать? Ни одно слово не смогло бы ничего изменить. Время ушло, события – ещё такие живые в памяти, – скоро утратят своё значение, а когда жизни Лиды и её друга-британца завершат свой ход, и вовсе канут в небытие.

Лида то и дело прокручивала в голове своё прощание с существами, пытаясь найти изъян в их логике или придумать, – хотя сейчас это уже и не имело смысла, – способ, который смог бы переубедить тейидов в их решении. Нескончаемая и утомительная для обеих сторон беседа, невзирая на множество барьеров, разделявших две цивилизации, ещё могла дать положительный результат. Так казалось. Или в это хотелось верить.

Но с того мгновения, как в сердце маршала Роннинга был воткнут нож, события захлестнули участников стремительным потоком. Мисс Люка и доктор Сандовал подхватили маршала и принялись оказывать первую помощь.

Высокий тейид, казалось, опечаленно наблюдал, как на экране видеосвязи представитель человечества медленно оседает на пол, кряхтя и изрыгая брызги крови изо рта. Высокое существо сбросило с головы датчики и покинуло кресло капитана судна. Его помощник выключил трансляцию и проверил уровень кислорода в баллонах своих подопечных.