На Индию неспешный взгляд

Удар был таким сильным, что на несколько мгновений я даже потерял ощущение того, где нахожусь, а когда пришел в себя, увидел, что вокруг меня испуганно носятся девочки и мальчики. Обнаружив, что со лба у меня стекает кровь, я почувствовал дурноту и позволил уложить себя на лавку. Прервав сеанс обработки клиентов, Ашвини куда-то выбежал и вернулся с чашкой горячего молока и горсткой лекарственного порошка – он велел мне все это проглотить и заесть кусочком фруктового сахара.

Надо мной озабоченно склонилась Наташа. Осмотрев ссадину на голове, сказала, что лучше всего ее было бы зашить, как она это делает своим детям в случае необходимости. Однако, увидев, что при этих словах я зеленею и покрываюсь холодным потом, готовясь рухнуть в обморок, смилостивилась и просто заклеила рану медицинским клеем – понятно, что вместе с чубчиком.

Ашвини снова принялся обрабатывать посетительниц, я же вышел в помещение с коровами – проветрить мозг от дурмана благовоний. Сев в кресло, закрыл глаза, а когда вновь открыл их, увидел молоденького индийца – тот стоял рядом и сочувственно глядел на мою мученическую физиономию.

– Меня зовут Лалит, и я сейчас исполню для тебя очень красивый танец, – пообещал парень. – От него люди быстро выздоравливают.

Он отошел к столбам с коровами и стал изображать забавные танцевальные движения. Это было так смешно, что я и в самом деле почувствовал себя лучше. Потом Лалит рассказал, что его мечта – уехать после школы и стать знаменитым болливудским актером. А пока, дескать, он занимается дизайном современной одежды, и если не станет звездой экрана, обязательно прославится как модельер.

– Кстати, сейчас мы пойдем на шелковый рынок, – сообщил Лалит, – я сюда специально за вами пришел.

Вскоре из волшебной парфюмерной комнаты выпорхнули сияющие дамы. Ашвини вышел вслед за ними – он выглядел отстраненным и равнодушным. Вероятно, сорвал свой немалый куш с иностранок и больше не хотел утруждать себя, изображая чаровника и дамского угодника. А может, просто устал играть спектакль: влюбить в себя за десять минут целую армию женщин – задача, знаете ли, не из легких.

Вова открыл входную дверь, собираясь покинуть дом, как вдруг внутрь заглянула уличная корова и трубным голосом издала то ли приветственное, то ли прощальное мычание. Трудно было бы найти более впечатляющую финальную точку для нашего визита к потомственному творцу ароматов, но, тем не менее, она нашлась: едва мы вышли за порог, мне на голову с крыши упал кусок некой твердой субстанции. К счастью, не очень тяжелой, а то, боюсь, этот день навсегда потерял бы для меня свое очарование…

Люди в магазине шелка, куда нас привел Лалит, устроили перед нами очередное представление: они начали раскладывать на прилавке тончайшие шарфы и платки, разворачивали великолепные отрезы тканей, раскидывали исключительные по красоте накидки и огромные покрывала ручной работы. Разумеется, девочки бросились скупать все, что попадало им в руки – в этом царстве струящегося, переливчатого шелка трудно было не сойти с ума, поэтому шопинг в самом деле получился безумным.

Люба держалась в стороне от торгового буйства: она выглядела бледной и прилегла на лавку. Я подошел, чтобы показать чудный мужской шарф, который собирался купить, но Люба с удивлением сказала:

– Я-то думала, вы будете с утра до ночи ходить по храмам, в день по три-четыре службы посещать, а вы устроили какое-то сумасшествие, скупаете всю эту дребедень – что у аптекаря вашего, что здесь. Не понимаю, зачем вам вообще нужно было ехать в Индию…

Бедная Люба вообще много чего не понимала по поводу нашей группы, но главный удар ее ждал впереди. Расплачиваясь с Сону за работу, мы отдали ему не традиционные двести рупий, а целую тысячу, и вот тут-то Любаша испытала настоящее потрясение. Она не видела изумленных глаз молодого лодочника, не замечала, что он весь просиял от неслыханной щедрости и его благодарность не знает границ – кто знает, может, эта сумма равнялась его месячному заработку. Люба только знала, что мы ужасно неразумно превысили бюджет и в очередной раз поспособствовали развращению здешних работяг, а ведь их нужно держать в ежовых рукавицах и постоянно указывать, где их место!

Наверное, в этот момент Люба и начала заболевать: когда мы ехали на тук-туке в гостиницу, она чувствовала сильное головокружение и тошноту, хотя изо всех сил пыталась держаться бодрячком. Однако в конце концов сдалась и признала, что ей нездоровится.

– Надеюсь, это не смертельно, – выдавливая из себя улыбку, пошутила она.

– Не переживай, Любаня, – мягко сказала сидевшая рядом с ней Аля, – если ты умрешь, мы сожжем тебя на погребальном костре, а прах развеем по Гангу…

– И напишем книгу о том, как ты любила путешествовать в дальние страны, – пообещала Ирина, со здоровым аппетитом уминая виноград.

4. Как на именины Инны мы примчались в Ришикеш