#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы

Потом Афина вспомнила, что Одиссей – это тот человек, который девять лет придумывал, как подставить Паламеда, подбросив ему золото в палатку, и искренне поверил оракулу, что кость поможет в осаде города. Не было ни единого шанса на то, что, даже с пошаговым описанием схемы взятия Трои с помощью коня, он бы справился с задачей быстрее, чем еще лет за десять, или справился вообще.

Поэтому Афина послала сон со схемой коня некоему Эпею из окружения Одиссея, а Одиссею намекнула, что у его людей, возможно, есть нестандартные идеи относительно прорыва обороны[261].

Такая схема была хороша еще и тем, что для всех наиболее безопасно было, чтобы Одиссей продолжил бы считать, что самый гениальный тут только он, иначе следующие десять лет он наверняка посвятил бы придумыванию плана мести Эпею.

Эпей тоже это понимал, поэтому изготовив коня, робко выкатил его на поле перед Одиссеем и предложил ему самому использовать его в плане дальнейших действий.

Одиссей почесал голову.

– Мы поставим коня перед воротами Трои, троянцы решат, что на них напал огромный конь, и разбегутся.

Эпей понял, что задача предстоит непростая.

– Отличная идея, Одиссей! Но с чего им пугаться деревянного коня?

– Мы подожжем коня, скажем, что боги разгневались на Трою и прислали из Аида страшного монстра.

– Звучит интереснее! Только какой смысл бежать из крепости, когда конь стоит за воротами? Вот бы мы как-то придумали использовать его размеры и вместительность…

– Точно! Засунем в коня трупы убитых троянцев, прикатим его к воротам Трои, чтобы троянцы вышли забирать тела, а тут-то мы их всех и перебьем!

Эпей мысленно пожелал Афине крепкого здоровья и долгих лет бессмертия, вдохнул побольше воздуха и выдал мотивирующую речь:

– Одиссей, твоей гениальности завидуют сами боги! Я даже не смею претендовать на то, чтобы хотя бы одним мизинцем прикоснуться к твоему величию. Правильно ли я понимаю, что ты предлагаешь совершенно невероятный, хитроумный план, согласно которому приказываешь армии ахейцев отойти от города, как будто в отступление? А предварительно следует посадить в деревянного коня наших лучших воинов и написать на нем, что это подарок троянцам от Геры, чтобы, увидев перед воротами коня и считая, что наша армия отступила, они бы открыли ворота, забрали коня внутрь крепости. После чего ночью, когда троянцы лягут спать, наши солдаты вылезут из коня, откроют ворота, впустят армию, и мы, наконец, захватим этот чертов город, освободим Елену и отправимся по домам?

Одиссей несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот. С подозрением посмотрел на Эпея.

Эпей подбадривающе повторил.

– Ты же ровно это и сказал сейчас, да? Армию отвести, воинов засунуть в коня?..

– Ага… – протянул Одиссей, – как хорошо я все придумал!

– Вот и отлично, – хлопнул его по плечу Эпей, – не сомневался ни секунды, что ты сможешь из моей бесполезной, непонятно откуда взявшейся идеи выстругать огромного коня, выстроить фантастическую стратегию завоевания города. Что бы мы без тебя делали?!

Тем временем Арес с Афродитой, залечив раны, вновь вернулись на поле боя и решили пресечь идею использования коня на корню, уничтожив его. Но между ними и деревянной фигурой встала Афина. Началась очередная схватка. Арес мечтал о реванше, Афина мечтала в третий раз уложить Ареса на лопатки, чтобы окончательно утвердиться в роли главной по рукопашной, но их вновь разнял Зевс[262].

– Что-то мне надоела уже эта война. Отвлекаете меня от более важных дел, не могу сосредоточиться и придумать, в каком образе пойти изменять Гере. Запрещаю всем вмешиваться в ход боевых действий! Никто никому не помогает. Пусть эта треклятая Троя уже падет, мне все равно[263].

Правда, с учетом того, сколько следов Зевса привело к тому, что война в принципе случилась, сильно сомневаюсь, что ему действительно было плевать. Тем не менее противостояние богов в какой-то степени закончилось ничьей.

Коня вкатили в Трою. Его обнюхали, проверили металлодетекторами, просветили рентгеном, но, поскольку в его производстве помогала Афина, никаких следов ахейцев троянцы найти не смогли. Максимально близки они были к провалу, когда жрец храма Аполлона Лаокоонт прокричал знаменитое «я боюсь данайцев[264], дары приносящих»[265] и метнул в коня копье.

На помощь пришел Посейдон, наславший на Лаокоонта змей, которые убили его и, на всякий случай, его сыновей. Кассандра, которую выпустили освежиться перед сном из заточения, тоже прокричала, что конь – это подстава, но ей опять никто не поверил.

Ночью ахейцы-данайцы вылезли из коня, впустили в город сидевшую в засаде армию и устроили троянцам «долгую ночь» в стиле третьей серии восьмого сезона «Игры престолов».

В Париса выстрелили отравленной стрелой, и он, как любой нормальный мужчина, предчувствуя скорый конец, сразу обратился за помощью к первой жене, Эноне, чтобы та воспользовалась своими силами нимфы и исцелила его.