На краю Отонаби

Они сидели на болотистом берегу реки. Припекало. Майк жарил сосиски на маленьком костерке – настало время перекусить. Сосиски скворчали на сковородке, Майк обернулся к Уилсону.

– Твоя очередь.

– Я не знаю никаких смешных загадок.

– Как это?

– Правда не знаю. Зато знаю серьезную. Подойдет?

– Кто же откажется!

– Так что за загадка? – поинтересовалась Люси.

– Не собака, а кусается.

– Не собака… – Майк пытался придумать ответ.

– Я знаю! – закричала Люси. – Мороз!

Уилсон кивнул.

– Прямо в точку!

Люси довольно ухмыльнулась, а Майк показал большой палец. До чего же она умная! А уж какая смелая! Майк вспомнил, как Люси не побоялась угроз Лося Пэкхема.

Они знакомы только три дня, а кажется, что целую вечность.

Утром Майк и Уилсон отплыли от школьной пристани к месту встречи, а Люси приплыла туда из резервации на берестяном каноэ. Люси рассказала, что их вчера заметил один мальчик из резервации, значит, надо быть поосторожнее, а не то Гим-клуб скоро перестанет быть тайной. Майк с радостью согласился, что они должны держать эти встречи в секрете.

– Давайте, наворачивайте, – позвал он, сбрасывая золотистые сосиски на эмалированную тарелку.

– Наворачивайте? – удивился Уилсон.

– Только не говори мне, что ты никогда не слышал этого слова.

– А вот и не слышал.

– Совсем отстал от жизни. Это значит – бери и ешь.

Люси уже выбрала себе сосиску и взяла одну из булок, позаимствованных Уилсоном из школьной столовой. Получился хот-дог. Мальчики, удобно устроившись на зеленой лужайке, последовали ее примеру. Это местечко на болотистом берегу реки было совсем недалеко от Лейкфилда, но сюда редко кто заглядывал. Майку очень нравилось их тайное убежище. Высокий камыш тихо покачивался на ветру, то открывая, то закрывая вид на один из рукавов Отонаби.

Люси уже запечатлела эту сцену. Акварель в золотистых тонах пойдет в портфолио. Майк не сомневался, что по справедливости ей должна достаться стипендия. Но всякое может случиться, ведь Люси – оджибве. Это нечестно, но что поделаешь. Мало кто справедливо обращается с индейцами.

Майк посмотрел на Люси. Она сидела с закрытыми глазами и медленно жевала, подставив лицо солнцу.

– Ты что, заснула? – спросил Майк.

– Просто вспоминаю. – Люси открыла глаза.

– Не хотите ли рассказать всему классу, о чем вы так задумались? – сказал Уилсон голосом строгого учителя.

Майка порадовало, что приятель вылез из своей раковины и даже пытается шутить, но Люси не улыбнулась в ответ, а только стала еще печальней.

– Я думала о папе. Мое первое воспоминание – мы едим вместе с папой и еда так же скворчит на сковородке.

– А сколько тебе было лет? – спросил Уилсон.

– Два с половиной года, наверно. Только я не знаю, я сама это помню или просто помню, как мне мама про это рассказывала. Было бы здорово, если бы я и вправду помнила папу.

– А откуда ты знаешь, сколько тебе было? – удивился Майк.

– Папа приехал на побывку во время войны. В сентябре. В 1918 году. А в октябре он погиб.

– Жалко как!

– Ага. И самое грустное, что через месяц война кончилась.

– Ужас какой, – сказал Уилсон. – Еще немножко, и он бы выжил.

– Именно. Для мамы это тяжелее всего.

– Ей всё еще больно?

– Нет, скорее грустно. Хотя она понимает, что он не мог не пойти добровольцем.

– А почему он должен был пойти добровольцем? – удивился Уилсон.

– Все мужчины, которые могли держать оружие в руках, записались в армию.

– Но я думал, что индейцы оджибве не особенно ладят с правительством, – сказал Майк.

– Верно. Но наш договор не с канадским правительством, а с британской короной. Когда началась война, мужчины племени сдержали слово и встали на защиту Британии.

– Как благородно! – воскликнул Уилсон.

– Спасибо.

– А где погиб твой папа?

– В Бельгии.

– Мой отец тоже воевал в Бельгии, – сказал Майк.

– Правда?

– Правда. Он был капралом Дублинского пехотного стрелкового полка.

– Он-то вернулся, – сказала Люси. – Нет, поверь, я не завидую, я очень рада, что он вернулся целым и невредимым.

Майк вспомнил кошмары, которые до сих пор снятся отцу по ночам, но не стал об этом говорить – о таком не говорят даже с друзьями.

– Он, конечно, вернулся живым… Но таких ужасов насмотрелся. Его друг, Пэдди О’Киф… у того только пол-лица осталось.

– Как же он жил с половиной лица? – спросил Уилсон.

– Ненавидел, когда на него смотрели. Маску носить не хотел. Пошел работать киномехаником, так всю жизнь и сидит в темноте.

– Грустная история, – вздохнула Люси.

– Многие люди с увечьями решили стать киномеханиками.

– Это понятно, но всё равно грустно, – согласилась Люси и взглянула на Уилсона. – А что твой отец? Мы про него ничего не знаем.

Уилсон отложил свой хот-дог и, как показалось Майку, немножко смутился.

– Папа хотел записаться добровольцем, но его не взяли.

– По здоровью, наверно? – спросил Майк.

– Нет. Дело в том, что его работа очень нужна была фронту.

– А что он такого делал? – удивилась Люси.

– Он – управляющий сталелитейным заводом, который принадлежит нашей семье. Завод отливал сталь для орудий и для бронированных автомобилей, а потом даже части для танков и самолетов.

– Ничего не скажешь, важная работа, – согласилась Люси.