На краю пропасти

- А я на трудовой повинности был! - торопливо проговорил Карл и толкнул Володю кулаком в бок. - Возвращаюсь, а от дома одни головешки. Соседи сказали - брат твой с фронта вернулся, раненый. А тут и...

- Дерьмовая война, правда? - повторил шофер. - И скоро она кончится, правда? И придут русские... Эй, что молчишь? Так вот, придут русские, а мне наплевать. Я просто шофер. Мне сказали: вези! - я и везу, а что везу, какое мне дело, правда?

Володя промолчал, зло подумал: «Ух ты... «правдолюбец»... «Сказали: вези!» Сейчас вы все, наверное, уже обдумываете, что будете говорить, когда наши придут сюда».

- ...А тут и брат идет, - повторил Карл. - Вот мы и поехали!

- Вот мы и приехали, - прервал его шофер. - Нам направо. А вам прямо. Там через мост, с километр, - Тапиау. Автобусная станция. Э, пока выходить нельзя. Видишь, командир наш идет с жандармами? Сидеть!

«Да, так и есть... Идут! Выскочить? Бежать? Вдруг что-то в документах не так? - лихорадочно размышлял Володя. - Ведь ясно уже, куда сворачивают грузовики». Он видел и шлагбаум, перегородивший шоссе, и светлую щебенчатую дорогу, уходящую вправо, - вот, оказывается куда держит путь колонна! - и командира колонны в сопровождении двух жандармов, быстро идущего вдоль вереницы машин. Выскочишь тут! Хлобыстнут из автоматов вдогонку, и поминай как звали. Да не просто тебе: делу конец, разгадке нахождения «объекта» конец, а он, кажется, на верном пути... А, была не была. И он обнял Карла, шепнул ему на ухо:

- Да-да, я твой братишка, Карл. И мы...

- Я сбежал с трудовой повинности... - торопливо, жарко зашептал тот. - Я больше там не могу, не могу!

- Удружил! Ну, Карл! Выпорю.

- Выходите. Быстро!

Дверка распахнулась. В неясном свете синих маскировочных фар застыли фигуры жандармов в черных, до пят, прорезиненных плащах. Командир колонны протянул одному из них документы «Курта Хейле», тот осветил их фонариком. Володя спрыгнул на асфальт, подал руку Карлу. Парнишка растерянно жался к нему, и Володя как-то непроизвольно опять обнял его за худые плечи, быстро, громко проговорил:

- С фронта я! В отпуске! Вот вернулся, а дом наш...

- Чего орешь? - проворчал жандарм, листая солдатскую книжку. - Хейле?

- Так точно! По голове меня трахнуло. Контузия! Плохо слышу!

- Заткнись! - прикрикнул на него второй жандарм. - Видно, здорово тебя трахнуло, если не знаешь, что существует приказ о запрещении передвижения всем гражданским лицам, а также отпускникам по шоссейным и прочим дорогам после двадцати ноль-ноль.

- В крепость обоих! Фриц!

- За что я проливал свою кровь? - обиженно вскричал Володя.

- Да! Вот именно?! - подхватил и «братишка». - За что?!

- Молчать. - Устрашающе тихо произнес жандарм. - Фриц! Да где ты запропастился, навозная твоя душа?

- Иду-иду... - Долговязая фигура выплыла из дождя. - Иду.

- Отведи задержанных в крепость. Вздумают бежать - стреляй.

- Есть! А ну, путешественники, вперед.

Дождь лил и лил. Карл чихнул, споткнулся, что-то жалобно пробормотал. Володя осторожно повернул голову: длинный, как столб, шуршащий плащом жандарм шел в четырех шагах позади, автомат в руках. Повел стволом - не оборачиваться! Да, чуть что - всадит в спину пол-обоймы... И куда бежать? Справа - река, слева - черная гладь залитой водой низины. Впереди вырастали из мрака башни и стены Тапиауского замка.

Тревожно было в эту ночь в лагере Грачева. Сильный дождь загнал разведчиков в палатку. Ребята улеглись, тесно прижавшись друг к другу, ворочались, курили, переговаривались. Сыро было в палатке, зябко. Зоя кашляла, а Федя ворчал, что ботинки его совершенно развалились, надо просить «Центр», чтобы забросили новые, да и есть нечего. Слова его были адресованы командиру, но Грачев делал вид, что не слышит Федю: трижды уже сообщал он «Центру» о нехватке продуктов, да и про ботинки Федькнны. В ответ «Центр» обещал выполнить эту просьбу, но чуть позже, и благодарил, правда, весьма скупо, за обнаруженную группой несколько дней назад оборонительную линию вдоль западного берега реки Дейме и вновь требовал усилить поиск складов боеприпасов.