На кухне мисс Элизы

— Старый знакомый твоего отца. Бизнес Джона рухнул, а предприятие мистера Арнотта процветает.

Для большего эффекта она делает паузу и добавляет:

— И он вдовец!

Мое воображение рисует мистера Арнотта: согбенный лысеющий старик с рыхлыми щеками над дряблой шеей и толстым, нависающим над ремнем животом.

— Он приезжает в Танбридж-Уэллс на воды? У него подагра или камни в почках?

— Я не люблю совать нос в чужие дела, но будь практичной, Элиза. Отнесись к этому непредвзято.

Мать вновь самодовольно вертит кольцо, и я будто читаю ее мысли: мужчина в возрасте, с кучей болячек, состоятельный: что может быть лучше, чем стать женой обеспеченного человека? Только перспектива стать его вдовой. У меня внутри все переворачивается от ее бесстыдства.

Я ухожу, а она кричит вслед:

— Ты не спросила, какой у него бизнес!

Мне неинтересно. Кроме того, надо жарить уток, тушить огурцы, обваливать почки в петрушке, тимьяне и кайенском перце.

А после этого я должна раздобыть адрес Энн Кирби. Пока не поздно.

Глава 22 Энн Кусок хлеба

Миссис Торп не делает мне замечания по поводу растрепанных волос, не хвалит мои новые башмаки, покрытые теперь пылью и грязью, и даже не спрашивает, почему я не в Бордайк-хаусе. Она не приглашает меня в дом — хотя бы в буфетную. Мы стоим на заднем дворе, где крутится конюх, она поглядывает то на него, то на служанку, что принимает у посыльного от мясника связку кроликов.

— Понятия не имею, где твоя мать, — нетерпеливо произносит она. — Как видишь, я занята.

— Пожалуйста, мадам, его преподобие должен знать, — умоляю я, скромно опустив глаза. — Мне сказали, что он ее туда отвез.

— Куда отвез?

Не дожидаясь моего ответа, она отворачивается и кричит:

— Эти кролики точно молодые и свежие? Мне не нужны кролики старше четырех месяцев. Слышишь, Флоренс? Четыре месяца!

Я оглядываю Флоренс — несчастное забитое существо, худющее, точно обглоданная кость, и радуюсь, что мисс Элиза никогда на меня не кричала, никогда не обращалась, как с куском грязи. Подумав об этом, я вырастаю в собственных глазах и, преисполнившись храбрости, спрашиваю, глядя прямо в глаза миссис Торп:

— Где я могу найти его преподобие Торпа, мэм?

— Мой супруг может быть где угодно — он чрезвычайно востребован. Подожди здесь, Флоренс вынесет тебе кусок хлеба, и можешь идти.

— Спасибо, не нужно, мэм. Я хочу навестить свою маму. Ее увез ваш муж, и у меня нет адреса.

— Я. Тебе. Сказала, — гневно выдохнув, произносит миссис Торп с нажимом на каждом слове, и пытается отогнать меня, хлопнув в ладоши, точно бродячую собаку.

Затем она прищуривается и смотрит на меня в упор.

— Почему ты не в Бордайк-хаусе, Энн Кирби?

Я краснею, и всю мою храбрость как ветром сдувает.

— Меня уволили, — говорю я, опустив голову, как побитая собака.

— Уволили? Да я наизнанку вывернулась, чтобы добыть тебе это место!

Она окидывает меня ледяным взглядом:

— Ты не лучше своего отца, Энн Кирби. Моему супругу, бедняжке, тоже пришлось его уволить. В первый же рабочий день! Мы сделали для вашей семьи все, что могли, и вот как вы нам отплатили.

Она гневно трясет головой и отворачивается, точно видеть меня не может. Я чувствую себя маленькой и жалкой букашкой, будто усыхаю от стыда.

Миссис Торп направляется к дому, а я не могу пошевельнуться, хотя чувствую на себе взгляд посыльного от мясника. Дойдя до двери, она оборачивается.

— Психиатрическая лечебница графства Кент, вот где твоя мать. Надежно заперта. Всю вашу семейку следует туда упрятать!

И скрывается в доме, хлопнув дверью.

— А где это, мэм? Как туда добраться? — кричу я, хоть и понимаю, что она меня не слышит.

Глаза щиплет от слез, но я не собираюсь показывать их мальчишке. Я напрягаю мышцы лица, а он поворачивает свою тележку к дороге. Железные колеса грохочут по булыжникам. И вдруг посыльный кричит через плечо:

— Это не так уж далеко, барышня, в Барминг-Хит, за Мейдстоном. Миль пятнадцать будет.

— Пятнадцать миль? — переспрашиваю я.

Для меня это не расстояние, лишь бы знать, куда идти.

— Можно идти вдоль реки, или подъехать с мельником Джонсом, — добавляет он. — У него там зазноба работает, он то и дело к ней ездит.

У меня появляется надежда.

— Спасибо! — благодарю я парнишку. — Огромное спасибо!

Глава 23 Элиза Яблочный еж с глазурью и миндальными колючками

Я смываю с себя запах кухни — лука, подливки, вареных костей — и надеваю добротные башмаки. Набрасываю на плечи клетчатую шаль и отправляюсь к дому викария. Подлые супруги Мартин расплатились и уехали. После прощального завтрака, на который полковник потребовал ни много ни мало холодную говядину, яйца кохинкинских кур, маффины со штрейзелем и запеченные грибы, чтобы «подкрепиться на дорожку», ему хватило наглости сунуть свой нос на кухню. Наверное, этот негодяй решил проверить, действительно ли мы уволили Энн.

— Я хочу поблагодарить шефа, — с натянутой улыбкой процедил полковник. Он ведь француз, насколько я понимаю?

Я фыркнула, но вовремя опомнилась.

— Вы правы, сэр. Наша кухарка отлично готовит, и я передам ей ваши добрые слова.