На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

Назначенный вместо генерала Плеве командующим 5-й армией генерал Гурко отдал приказ по армии о том, чтобы обед выдавать не в полдень, как это всегда делалось в нашей армии, а в 7 часов утра, для того чтобы нижние чины в случае боя выходили в строй накормленными. Это, по-видимому, маловажное распоряжение, к месту сказать, подлежавшее больше компетенции ближайшего начальства, бесспорно, лучше знавшего, где, и при какой обстановке, и когда следовало выдавать обед в своих частях, вызвало среди войск большое неудовольствие, и утром по-прежнему все пили чай, а привозимый в походных кухнях обед разбирали в котелки и разогревали его в полдень. Кашеварам с приготовлением обеда приходилось возиться ночью, что отзывалось на его качестве, а разогревание в котелках среди белого дня пищи в окопах давало возможность противнику по дыму судить о том, какие из них больше или меньше населены защитниками, и посылать свои снаряды в эти именно места.

Зима была очень снежная, но морозов больших не было, ноги у нижних чинов всегда были мокрые, портянки сушились в землянках. Число больных увеличивалось, численный состав рот уменьшался – служба становилась труднее. Наоборот, тылы наши не только не уменьшались, но все больше и больше разрастались прибытием рабочих батальонов, разного рода строительных артелей для возведения постоянных мостов[315] на Двине (такой прочности, чтобы они могли выдержать весенний ледоход).

В начале марта 1916 года по требованию Франции[316] Ставка Верховного главнокомандующего должна была отдать приказ о наступлении на всем русском фронте. Генерал Гурко со своей стороны решил это наступление повести с фронта Якобштадтского плацдарма в направлении на юго-запад. Для чего в помощь нашему корпусу придать еще II Сибирский и III армейские корпуса. По особо разработанному плану наступление это началось в то время, когда лежал еще глубокий снег, но наступала уже оттепель; молниеносного удара нанести противнику не удалось, и на второй и третий день затянувшегося боя, при усилившейся оттепели, под снегом появилась вода; в это время войска уже сблизились с противником, и цепи наши лежали у его проволочных заграждений. Внезапно задул северный ветер и температура сразу понизилась до –10°. Атака наша не удалась. Госпитали переполнились людьми с отмороженными ногами.

Настроение в войсках после этой неудачи сильно ухуд шилось, а скученность прибывших войск в нашем ты ловом районе была причиной появления брюшного тифа[317] и вносила еще большее разложение в него.

Наступившая дружная весна всех нас согрела и оживила. Весело мы встречали праздники Светлого Христова Воскресения. После них приехал новый главнокомандующий Северным фронтом генерал Куропаткин[318]. Подбодрили войска также и награды Георгиевскими крестами и медалями, привезенные от государя императора великим князем Георгием Михайловичем и розданные им на торжественном параде.

Противник все это лето наступлений не предпринимал, и войска с усердием принялись за приведение в порядок разрушившихся весной окопов и усовершенствование их, а также за полное переустройство своих землянок и блиндажей, при помощи подвозимых с лесопилок досок и кирпичей для устройства печей.

На среднем участке для полка, находившегося в резерве, взамен землянок воздвигнут целый городок бараков. Приводились в порядок существовавшие и прокладывались новые дороги и возводились на Двине громадные ряжевые мосты[319][320] и разного рода переправы.

Больные цинготные нижние чины были собраны и размещены в тылу корпуса в особых «здравницах», которыми орудовали союзы городов и земства[321].

О пропаганде как-то не слышно было, хотя петроградские сплетни доходили до нас по-прежнему.

Среди местного населения попадалось много и немцев, в общем лояльных в отношении России, но были и такие, которые сочувствовали больше Германии и ее военным успехам. Это позволяло немцам иметь шпионов и при их помощи вести в наших войсках и пропаганду, для чего они не скупились в расходах денежных средств. Наша контрразведка работала плохо, противник вел это дело по чти безнаказанно. Вспоминаю о случае, бывшем в одном из полков 60-й пехотной дивизии, в котором до сведения командира полка дошло, что два нижних чина-эстонца, состоящих в команде разведчиков, находятся в связи с немцами и, по-видимому, работают в их пользу. Командир полка решил собственными средствами избавиться от этих шпионов и приказал начальнику команды разведчиков, высылаемых в лес к стороне противника, назначить этих эстонцев в дозор и следить за ними, а когда они проявят попытку войти в связь с немцами, пристрелить их. Так это и исполнено было; но не все разведчики сочувствовали этому способу уничтожения, доложили по команде, и дело передано было корпусному следователю, который мне доложил, что случай этот был подозрительный, но тел убитых найти не удалось, видимо, они подобраны были немцами.