На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

Первый доклад начальнику штаба корпуса[330] о появлении банды солдат, прибывших на станцию железной дороги Штокмансгоф из Петрограда, производящих буйство и оскорбление офицеров, был сделан 26 февраля. Начальник штаба распорядился выслать туда на автомобилях полицейскую команду с пулеметом, но раньше чем эта команда двинулась, получено было по телефону сообщение коменданта станции, что беспорядки прекращены собственными его средствами и без применения оружия. Но весть об этом бунте быстро разнеслась по всему корпусу и была сигналом к началу сборищ и митингов в войсках, прежде, конечно, в тыловых частях, а потом и на позициях. Возбуждение и беспокойство, охватившее всех, происходило из-за неопределенного положения, как быть по отношению командного состава. Точно из подполья вынырнули агитаторы, в большинстве евреи, а потом и русские из бывших фабричных, шахтеров и прочей развращенной еще в мирное время братии, много говорили о царизме, власти пролетариата, против буржуазии и прочих, совершенно непонятных большинству нижних чинов вещах, но о том, как поступить по отношению командного состава, без которого обойтись особенно здесь, на позициях перед противником, никак не возможно, все пока умалчивали, видимо, выжидая, что скажут об этом из Петрограда. А в Петрограде этот вопрос тоже не был еще вырешен: Временный комитет Государственной думы[331] стремился установить связь между офицерами и солдатами в прежнем виде, как было при царе, а Совет солдатских и рабочих депутатов[332] не хотел допустить подчинения солдат буржуазному офицерству. Родзянко и Милюков призывали прибывающие к Государственной думе революционные части Петроградского гарнизона «к порядку, повиновению своим офицерам!» А исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов под председательством Соколова[333] выработал для войск Петроградского гарнизона приказ № 1 от 1 марта 1917 года, в котором указывалось: «Выбирать ротные, батальонные и полковые комитеты, которые заведуют всем внутренним распорядком жизни полков и казарм. Никому не выдавать оружия и хранить его под контролем этих комитетов». Объявлено «равноправие солдат с прочими гражданами в частной, политической и гражданской жизни при соблюдении строгой воинской дисциплины в строю!»[334]

Приказ этот, хотя и писанный для войск Петроградского гарнизона услужливыми господами, тотчас же был доставлен к нам и быстро распространился, помимо начальства, во всех частях. Комитеты всюду вырастали как грибы. Однако определенных указаний о том, как быть в отношении начальников, приказ этот не давал. Сбивчивы были и лозунги, провозглашаемые в Петрограде.

Родзянко, бывший председатель Государственной думы, теперь официальный представитель Думского комитета, весь день 28 февраля, встречая приходившие к Думе революционные войска, взывал «о порядке, слушаться своих офицеров; вы не должны быть толпой! Без офицеров солдаты не могут существовать, вы должны верить своим офицерам, как мы им верим! Слушайтесь ваших офицеров, они вас не обманут!»

Милюков в офицерском собрании 1-го запасного полка говорил: «Задача Думского комитета – восстановить порядок и организовать власть. Для этого необходимо содействие военной силы. Единственная власть, которую нужно слушаться сейчас, это Временный комитет Государственной думы. Двоевластия быть не может!» Вопрос о войне или мире на фронте он не выдвигал, хорошо понимая, что это может вызвать немедленную реакцию со стороны демократии. Совет рабочих и солдатских депутатов также имел свою программу мира – постепенно, но неуклонно.

Петроградский гарнизон не доверял своим офицерам и призыва Родзянко вернуться в свои казармы под команду их не исполнил.

Гучков, как начальник Военной комиссии, издал прокламацию «О полной победе и о войне до конца». Но с этой прокламацией Временный комитет Государственной думы не согласился.

Суханов и Стеклов восставали против самосуда и насилий над офицерством, хотели об этом свое воззвание поместить в «Известиях», но наборщики отказались набирать. Наоборот, «Листок» руководимой Александровичем автономной большевистской группы был направлен специально против офицеров. «Долой романовских прислужников!» – это был призыв к полному разрыву с офицерством[335].

Социалисты провозглашали: «Долой самодержавие». Лозунг «Долой войну!» был на всех митингах. Гучков провозглашал: «Война до победного конца!» Из всех этих лозунгов наиболее приятным уху и сердцу наших солдат был «Долой войну!» А какое там будет правительство, им было все равно.

Отречение государя императора от престола за себя и наследника, а также и отказ великого князя Михаила Александровича от вступления на престол убивали в нас последнюю надежду на благоприятный исход начавшейся революции, на «продолжение войны до победного конца!» и на наше собственное существование.