На Мировой войне, в Добровольческой армии и эмиграции. Воспоминания. 1914–1921

Известие об этом отречении никакого ликования среди войск не вызвало – наоборот, все затихло, замолчало. Все инстинктивно почувствовали, что произошло что-то не обыкновенное, но радоваться ли или печалиться этому, не знали. Нечего говорить и о том, что уже несколько дней, как штаб армии молчит. Молчим и мы в корпусном штабе. Что можно предпринять в такое время, чтобы образумить всю эту массу людей, поддавшихся стадному гипнозу? Где та сила, на которую можно было бы опереться?!

8 марта из штаба 5-й армии получена телеграмма приблизительно такого содержания: «10 марта с утренним поездом на станцию железной дороги Крейцбург прибудут члены Государственной думы Масленников и Дзюбинский приветствовать войска XXVIII армейского корпуса от Думского комитета и оповестить их о происшедшем государственном перевороте. Желательно, чтобы возможно большее число нижних чинов и делегатов от всех частей корпуса были собраны в одном месте».

Признаюсь, извещение это неожиданностью своей меня совершенно огорошило; революционный Петроград, это ненавистное для нас чудище, от которого мы могли ждать всякой пакости, но ничего хорошего, в лице своих посланцев Масленникова и Дзюбинского (трудовиков)[336] надвигался на нас вплотную. Одно лишь несколько успокаивало – это «желательность, чтобы возможно большее число нижних чинов было собрано их выслушивать!» Тем не менее я продолжал волноваться и соображать, какую линию поведения по отношению этих господ я должен принять. Прежде всего решаю: на станцию железной дороги не ехать и их не встречать, поручить это сделать своему начальнику штаба генералу Залесскому. Сборище нижних чинов и офицеров устроить на площади в Якобштадте, куда от всех частей корпуса выслать комитеты и делегатов. Вопрос о том, присутствовать ли мне и самому на этом сборище-митинге, пока оставляю открытым – до приезда этих господ и свидания с ними.

Поручение мое – встречу на вокзале – генерал Залесский исполнил с удовольствием и, как потом оказалось, произнес цветистую приветственную речь, после которой между ним, Масленниковым и Дзюбинским сразу установились приятельские отношения и доверие.

Доставив их в штаб и пригласив их в свою комнату, дав им умыться и напоив чаем, веселой компанией заявились они ко мне. Я сообщил им относительно сделанных мною распоряжений по сбору офицеров и нижних чинов на площади в Якобштадте и просил разрешения присутствовать и самому, на что они в один голос заявили: «Пожалуйста, пожалуйста!»

Весть о приезде посланцев из Петрограда еще накануне быстро разнеслась по всему корпусу, все заволновались: комитеты принялись за устройство встречи, трибун на Якобштадтской площади, торжественного шествия с красными флагами по льду через Западную Двину из Крейцбурга в Якобштадт, и все, конечно, нацепили на себя красные банты и ленточки. Обгоняя на автомобилях шествие и радостно приветствуемые, мы прибыли в Якобштадт, где вся площадь была уже занята народом: кроме войск были и местные жители (в большинстве евреи) – и две трибуны[337] высились над их головами.

Первый раз в моей жизни приходилось лезть на эшафот, да еще при такой обстановке! Омерзительное чувство охватило меня, язык прилип к гортани и вместо радостного приветствия я оповестил только, что «от комитета Государственной думы к нам приехали члены Думы господа Масленников и Дзюбинский. Выслушайте внимательно, что они будут говорить, и, вернувшись в свои части, передайте это!»

Произошла неловкая пауза, и на выручку мне явился начальник 1-й Кавказской стрелковой дивизии генерал-лейтенант Беков, который, попросив слова, со свойственными ему красноречием и пафосом, к общему удовольствию толпы, начал выражать удовольствие по поводу происшедшего переворота и светлого будущего России и, конечно, благодарил комитет Думы за оказанную нам честь присылкой своих депутатов. За генералом Бековым начал говорить тощий высокий Масленников, громко, просто и вразумительно: о происшедшем перевороте, об отречении государя императора за себя и за наследника престола, о том, что власть в настоящее время перешла в руки Временного комитета Государственной думы, который очень озабочен тем, чтобы сохранить в государстве порядок, который теперь, перед наступающим на нас врагом немцем, нам особенно необходим, чтобы довести войну до победного конца. «Сохраняйте строгую дисциплину в частях, берегите и слушайтесь своих офицеров, в них армия понесла громадный урон, их мало осталось в строю. В своем светлом будущем Россия не забудет вашей службы и щедро наградит вас!»

Молча выслушивала его окружавшая толпа – не того хотелось слышать! – и только при посулах о наградах, расширении земельной собственности и равноправии всех граждан с отменой сословий и привилегий несколько оживилась и бурно выражала свое удовольствие.