На осколках разбитых надежд (СИ)

Разговор с Рихардом явно огорчил немку. Лена заметила это, когда Берта передавала связку ключей спустя некоторое время. Ее глаза потускнели от разочарования, а с Леной она снова стала холодно-вежливой. Да и Рихард был не в восторге от этой беседы. Лена заметила, что он снова стал напряженно-злым по манере вождения, когда они снова продолжили путь к охотничьей усадьбе фон Ренбек. Несмотря на то, что основную резиденцию семьи перенесли ближе к Веймару, место первого поселения рода покинуто не было. Здесь была заложена усадьба, чтобы наездами навещать этот горный край для охоты на кабанов и оленей.

Дом стоял на небольшой открытой площадке, окруженный соснами и пышными елями с трех сторон, на крутом возвышении над берегом Заале, отчего из окон открывался захватывающий дух вид на горы и изгибы реки, где то и дело играли волны в солнечных лучах. Запах, наполненный ароматом хвои и смолы, буквально кружил голову, отчего хотелось дышать полной грудью, наслаждаясь лесным духом.

Это было удивительное место, и дом только дополнял ощущение погружения в сказку. Усадьба была построена в фахверковом стиле, как и дома в городе — и дом, и две хозяйственные постройки, которые Лена сперва приняла за жилые флигели. Верхний этаж усадебного дома был полностью деревянным, с большим балконом. На окнах — тяжелые ставни, которые Рихард принялся открывать, как только вышел из автомобиля, с резными узорами, немного потрескавшимися из-за давности времени.

— Горячая вода будет только через час-два, когда протопится котел, — произнес Рихард, отвлекая Лену от любования видом, открывающимся перед ней сейчас. Он в этот момент забирал саквояж и холщовую сумку с припасами, чтобы отнести их в дом. — И я не уверен, что здесь найдутся продукты. Последний раз я был здесь четыре года назад. Я собрал кое-что в кухне в Розенбурге, но, если ты захочешь что-то иное, в Орт-ауф-Заале есть лавки, а недалеко от города ферма старого Бруно. Там можно взять молоко, сыр и творог.

— Я не голодна, — отказалась Лена, вспоминая его слова о том, что он ехал всю ночь из Берлина. — Но если ты что-то хочешь…

— Мне хватит того, что есть, — отрезал Рихард, захлопывая дверцу «опеля». — А вечером поедем в город на праздник. Там можно поужинать. Берта выставляет столики на площадь из бара и обслуживает посетителей на площади.

— Не уверена, что меня будут рады видеть, — проговорила Лена с горькой усмешкой, вспоминая странный прием немки, и Рихард, следовавший перед ней к дому, вдруг обернулся к ней и несмело провел ладонью по ее плечу. Хотя она видела по его глазам, что он хотел другого прикосновения.

— Дело не в тебе, Лена, — сказал он. — Берта недовольна мной. Ей не нравится, что я решил поселить тебя здесь, с собой. Она предлагала комнату в гостинице. Но я просто не могу… я вряд ли смогу быть спокойным, если ты будешь далеко от меня. Могу только принести свои извинения за то, что мое решение так отразилось на тебе, но по-другому быть просто не может. Я должен знать, что… что с тобой все в порядке.

Они говорили, словно незнакомцы — вежливо, редко поднимая взгляд друг на друга, и Лена снова не могла не подумать об этом. Но почему-то робела спросить. Да и в Рихарде ясно чувствовалось желание дистанцироваться. И Лена тоже молчала и держалась немного в стороне, пока они каждый занимались своим делом — она ходила по дому, удивляясь его размерам, и открывала окна для того, чтобы проветрить комнаты, а он колол дрова, размашисто и яростно разбивая чурбаки на поленья.

Открывая окна на втором этаже, Лена задержалась немного, чтобы понаблюдать за Рихардом, любуясь его широкоплечей фигурой, и удивилась этой ярости. С каждым взмахом топора она ощущала, как нарастает его злость вместо того, чтобы уйти прочь, уступая место усталости. Неудивительно, что Рихард так задержался, пытаясь безуспешно выплеснуть эмоции за рубкой. Лена уже успела растопить печь и сварить кофе, который нашла среди старых запасов в доме, а стук топора все не утихал. А когда наконец тот замолчал, и Рихард прошел в дом, то даже не взглянул на нее, сидевшую в кухне в ожидании, а скрылся в одной из спален, где оставил свой саквояж. И Лена почувствовала себя безмерно одинокой и несчастной в эту секунду, не понимая, что происходит сейчас.

Внезапно до нее донесся странный треск из спальни Рихарда, и встревоженная Лена поспешила пройти туда. Замерла на пороге, не зная, что ей делать сейчас, когда заметила через распахнутую дверь в ванную комнату причину этого звука. На зеркале над раковиной разбегались во все сторону тонкие лучики трещинок, грозя обрушиться осколками на белый фаянс. На некоторых из них виднелись смазанные пятна крови, при виде которой Лена обеспокоенно замерла на месте.

— Рихард! — воскликнула она потрясенно, заметив его разбитую в кровь руку. — Что случилось? Ты ранен?