На островах дракона

Мои менее пристрастные товарищи ликуют. Надо признать, этот закованный в броню ящер-гигант, рывками перебрасывающий свое уродливое тело на коротких негнущихся ногах, невольно уводить мысль в минувшие тысячелетия, когда наш только что родившийся мир населяли подобные страшилища, многие из которых были в десятки раз больше этого. Но они вымерли, пав жертвами неведомых катаклизмов или неумолимых законов эволюции. Один лишь комодский варан выжил, и мы сейчас видим его собственными глазами здесь, на этом крохотном островке, затерянном где-то на стыке Индийского и Тихого океанов.

Проникнув внутрь оленя, ящер вытаскивает оттуда печень с легкими и одним залпом их проглатывает. Затем тщательно облизывается, хватает тушу и пытается утащить ее в заросли. Но колышки держат крепко, и после нескольких безуспешных попыток ящер решает продолжить трапезу на месте, перед нашими камерами.

Он отрывает от оленя заднюю ногу весом в добрых шесть килограммов и примеряется проглотить ее целиком, ибо, как и у всех рептилий, челюсти у него не приспособлены к жеванию. Кусок по меньшей мере раза в четыре шире горла ящера, и мы почти уверены, что он подавится. Но пасть чудовища раскрывается, как пароходный трюм, голова судорожно дергается, как у угря на крючке, шея раздувается так, что, кажется, вот-вот лопнет, и огромный кусок исчезает, втянутый внутрь сверхъестественной силой.

Все же этот подвиг, похоже, лишил его сил, ибо довольно долго он стоит с открытым ртом, отдуваясь, как тюлень. Видно, оленья нога закрыла доступ воздуха в глотку, и он чуть не задохся. Но страшилище скоро приходит в себя и, с видимым удовольствием еще раз облизав морду, принимается за очередной кусок.

Наше присутствие по-прежнему не беспокоит дракона. Вот он снова упирается передними ногами в землю и раздирает свою жертву; когда он дергает шеей, видно, как под толстенной кожей выступают мощные мускулы. Через десять минут от нашего оленя остается лишь голова и несколько разрозненных кусков.

На сей раз, кажется, у нашего ящера «глаза больше желудка»: он решает заглотнуть голову животного, как бы пристально следящего за ним вылезшими от жары глазами. Но величественные оленьи рога никак не лезут ему в глотку; смущенный этим неожиданным сопротивлением, ящер с сожалением оставляет вожделенный кусок и набрасывается на привязанную к колышку лопатку. Он без труда заглатывает ее, причем следом в пасти исчезает и веревка. Мы в ужасе. Что мы станем делать с этим чудовищем на удочке?

К счастью, ящер сильным рывком вырывает из земли колышек и, довольный трапезой, удаляется тем же путем, что и пришел, но только с полуметровым концом веревки, свисающим с губы. Хорошо, что мы не примотали приманку проволокой, как собирались поначалу. Дракон бы наверняка погиб: металлические концы продырявили бы ему кишки, а веревка без труда выйдет после пищеварения вместе с копытами и костями оленя.

Едва наш гость скрывается из виду, мы бросаем камеры и аппараты, выскакиваем из укрытий и с жаром начинаем комментировать этот нежданный визит. До чего ж все-таки симпатичный зверь, несмотря на отталкивающую внешность! И хоть бы чуточку испугался! Он даже вроде бравировал тем, что видел, как мы его снимаем, и провел свой доисторический номер с большой «жизненностью». Судя по тому, как иронически он поглядывал на нас каждый раз, когда ему удавалось заглотнуть особенно огромный кусок, он, честное слово, ожидал от нас похвалы.

Теперь попробуем прикинуть его размеры, сравнивая наблюдения из разных укрытий. Мы сходимся на том, что длина его 2 метра 65 — 2 метра 70. Это, конечно, не рекорд для варанов, но уже неплохо, тем более что по ширине и по весу он соответствует длине. Да, он должен весить что-нибудь сто тридцать — сто пятьдесят килограммов — солидная тяжесть для животного, на спину которого он обрушится. Дело в том, что один голландец, Аве Лаллемант, утверждает, будто ящеры нападают на ослабевших или больных лошадей и что он сам однажды видел, как дракон стоял на задних лапах над оленьей или кабаньей тропой, готовясь прыгнуть на первого, кто пробежит мимо.

Ну и аппетит! От нашего оленя остается на следующий раз лишь легкая закуска, так что, если мы хотим собрать у приманки несколько варанов, нам понадобится по меньшей мере буйвол. К счастью, местные власти разрешили нам охотиться на крупную дичь при условии, что жители рыбацкой деревушки на этой стороне острова тоже будут иметь свою долю.

И на следующее утро мы с Манахом — служащим лесного ведомства, которому поручили помогать нам, а также следить за сохранностью варанов, — отправляемся на поиски буйволов. Весь день бороздим остров вдоль и поперек, шагая по каменистым склонам холмов среди фиговых рощиц и бамбуковых зарослей. И за весь день не находим ничего. Манах — человек нежный: больше всего на свете ему нравится сидеть на циновке с зеркалом в руках и умащивать свои красивые кудри либо выщипывать подбородок; сейчас он беспрестанно жалуется, и, хотя несет лишь бинокль, мне приходится часто останавливаться и ждать его.