На распутье средневековья: языческие традиции в русском простонародном быту (конец XV-XVI вв.)

Это вызывало серьезное беспокойство иерархов, рассматривавших (довольно подробно) в 1551 г. следующую ситуацию: «Да по погостом и по селом и по волостем ходят лживые пророки мужики и жонки и девки, и старые бабы наги и босы и волосы отростив и роспустя трясутся и убиваются, и сказывают что им является святая Пятница и святая Настасея и велят им заповедати христианом кануны завечивати, они ж заповедают крестианом в среду и в пятницу ручного дела не делати, и женам не прясти, и платиа не мыти, и каменья не розжжигати, и иные заповедают богомерское дело творити, кроме божественных писаний што тем нагим и босым и лживым пророком путь штобы миру не соблажняли. И о том ответ. Благочестивому царю зде в царствующем граде Москве, и по всем градом, и по волостем, и по погостом и по селом велети своя царская заповед учинити, и где таковые прелестники нарицаемые лживые пророки, обрящутся и учнут смущати православных крестиян всякими своими богомерскими прельщении, от снов смущаеми, и от бесов прельщаемых учат и заповедают в среду и в пятницу ручнаго дела не делати, и женам не ткати ни прясти, и платиа не мыти, и каменья не розжжигати, и иные заповедают богомерскиа дела творити от бесов прельщаеми, и таких бы прелестников православные христиане не слушали, и из домов от собя изгонити, и от них удалялися». Ибо святые апостолы заповедали праздновать лишь субботу и воскресенье — «неделю», а в среду и пятницу весь год следует «не токмо поститися, но и тружатися во всяких подвизех и делати своима рукама…»[1217]

Как уже отмечалось, сам по себе запрет работ по средам и пятницам базировался как на христианской апокрифической литературе, так и на более древних представлениях о злых и добрых днях. Однако форма объявления табу явно не имела ничего общего с христианской практикой, хотя «лживые пророки» выступали от лица православных святых — Параскевы-Пятницы и Анастасии.

Отправляясь делиться полученной информацией с согражданами, отечественные визионеры, по сути дела, становились живым воплощением разгневанных святых, на что указывает и их внешний вид. Так, исследователи неоднократно обращали внимание на аналогичность распущенных волос проповедников из Стоглава и св. Пятницы, как она изображалась в церковной скульптуре, на иконах и в народных поверьях[1218]. (Нам не встречалось подробных описаний облика св. Анастасии, но Н. Маторин утверждал, что он был схож со статуями Пятницы и изготавливавшимися крестьянами соломенными и глиняными куклами Масленицы, так что речь можно вести о воплощении обеих святых[1219].)

В обрядовой практике «женку простоволосу под именем Пятницы», согласно Духовному регламенту, жители Малороссии водили еще и в начале XVIII в.[1220] Видимо, специально отращивали и распускали волосы и наши прорицатели, так как этот элемент, по общепринятому среди этнографов мнению, символизировал растительное или шерстяное волокно, обработка которого находилась как раз в ведении Пятницы и Анастасии и запрещалась в определенные дни именно ими[1221]. Таким образом, отказ от прически должен был подчеркнуть отказ от преобразования природного, неупорядоченного начала[1222], каковым и виделись волосы и волокно.

В любом случае длинные распущенные волосы мужчин, и уж тем более женщин, отнюдь не приветствовались церковью, хотя предусматривались для духовенства, в чем можно усмотреть наличие представлений о магической силе волос, использование которой в христианском обществе допускалось лишь служителями Бога. Лжепророки же фактически узурпировали это право, опираясь на систему традиционных воззрений народа на способы взаимодействия с миром. Потому в послании в Пермь 1501 г. митрополит Симон, обличая православных мирян в сохранении языческих заблуждений, укорял их в том числе и в том, что их жены «ходят простовласы, непокровенными главами»[1223]. А в последующие столетия этнографы обнаруживали данную черту исключительно при совершении колдовских действий или обрядов, доставшихся от языческой старины[1224].

Помимо простоволосости авторы Стоглава приписывали бродячим проповедникам в качестве характерных признаков также босоногость и наготу. Это заставляет вспомнить известие английского посланника Д. Флетчера 1588 г. о внешнем виде юродивых, которые также ходили с распущенными волосами и оголенным телом, лишь в средней части прикрытым тряпьем, и кричали различные пророчества[1225]. Причем прорицать они могли способом, весьма схожим с описанным в сборнике соборных постановлений, а именно катаясь по земле в состоянии припадка, как вятский юродивый конца XVI в. Прокопий[1226]. Видимо, именно такого рода сопоставление привело комментатора 21-й главы Т.Е. Новицкую к выводу, что ересь могли распространять нищие, юродивые[1227], хотя памятник прямо не говорит о подобном тождестве. Здесь, скорее, подчеркивается нарочитая намеренность нищенского облика прорицателей, необходимого им для выполнения своей миссии.