«Лихость» баб-ворожей заключалась не только в использовании ими различных средств излечения всевозможных болезней, прежде всего бесплодия, но и в умении предотвратить или прервать нежелательную беременность, что вело к нарушению одной из важнейших христианских заповедей — не убий. Полагаем, нельзя здесь согласиться с А.П. Забияко в том, что препятствование появлению детей не приветствовалось и языческим мировоззрением[1127]
— напротив, исследование средневековых обществ показывает, что избавление от нежелательной беременности и подготовка контрацептивных средств были полностью отданы на откуп колдунов и ведьм[1128].Возмущение духовенства вызывали и попытки «лихих баб» воздействовать на отношения между полами. Вмешательство ведуний в интимную область ясно просматривается как в вопросах требников, так и в истории с Соломонией Сабуровой. Не сумев исцелить великую княгиню, Стефанида направила свою энергию на то, чтобы обеспечить ей любовь державного супруга даже в ситуации бесплодия, для чего не только изготовила наговорную воду, но и объяснила принцип использования магического средства[1129]
. Можно сказать, что в подобных ситуациях происходила передача, по крайней мере, части тайных знаний.Таким образом, любая женщина в глазах церкви являлась потенциальной колдуньей, из-за чего и следовало относиться к ней с максимальной строгостью. Тем более, что даже обычные женщины так или иначе были хранительницами языческих традиций, не менее противных духу христианства, чем чародейство. Мы имеем в виду подробно рассмотренные в предыдущих главах свидетельства о ведущей роли прекрасного пола в обрядовых пиршествах, особенно в купальскую ночь, когда жены и девы исполняли ритуальные песни и танцы[1130]
, а также о коллективных тайных молитвах древним божествам, которые творили «не токмо худии людие, но и богатых мужий жены»[1131].М.В. Корогодина обратила внимание, что в исповедных текстах вопрос об отправлении языческих треб обычно примыкает к статье о блуде с «богомерзкими бабами», смысл которой исследовательница считает неясным, поскольку, по ее мнению, составители-мужчины сами, похоже, не понимали, о чем идет речь[1132]
. На наш взгляд, содержание этих вопросов указывает на то, что поклонение идолам (реальным или воображаемым) совершалось по наущению и под руководством тех самых баб-врожениц, которые осуждались средневековыми книжниками за неприемлимое для христиан поведение. Это подтверждается списком «Слова св. отца нашего Кирилла о злых и неверных человецех», датируемого XVI в., автор которого обращение за помощью к бабам отождествил с идолопоклонством, предупреждая: «идем бо мы во дно адова жилища с проклятыми багами, рекше с бабоми»[1133].В то же время обращение прихожанок к посредничеству волхвов, зелейников и ворожей, случавшееся чаще, чем со стороны мужчин, в силу их социального положения, само по себе способствовало процветанию языческой культуры и ее носителей. Недаром подавляющая часть покаянных вопросов предназначалась вовсе не ведьмам и волхвам, а их клиентам, зачастую не видевшим в своих поступках ничего предосудительного. Показательным в этом плане является вопрос следующего содержания: «Или зелие пила молока деля и молитвы не взяла?»[1134]
Вероятно, нехватка молока при кормлении младенца была для женщин слишком серьезной проблемой, чтобы они считали необходимым каяться в применении средств, могущих исправить положение. Ошибочность подобного мнения и должны были разъяснять в ходе исповеди священники.Вместе с тем к «лихим бабам» охотно обращались и мужчины, причем самого высокого ранга. Это хорошо видно, например, из поновления вельможам середины XVI в.: «Согреших в чаровъных делех волховных бабах словеса хулна Богу примах, еже смеривати навыкоша измывати, и крылатых нарицающа человекы, Божию образу поругающе, и мняще оживити и здравити человека, но паче погубляя, его же ради Христос Кровъ Свою пролия, и со опашьством и наузы от них нося»[1135]
.И все же наибольшее беспокойство проводников христианства вызывали профессиональные ворожеи, деятельность которых могла выходить за рамки индивидуальных интересов и затрагивать общество в целом или отдельных его руководителей, как в приведенных ранее сообщениях о казни ведуний или как в обвинении, которое предъявил в 1573 г. Иван IV князю М. И. Воротынскому по доносу его же слуги в том, что тот добывал на царя «баб шепчущих», желая очаровать государя и подчинить его своей воле[1136]
. Таких «баб ворожей» ставили в один ряд с волхвами, скоморохами, татями и разбойниками, не достойными Царствия Небесного, и требовали изгонять их с территории православных поселений под угрозой взимания штрафа с недосмотревшего за порядком сотского и его сотни[1137]. Таким образом, ответственность за действия владельцев тайных знаний и других преступников несло все общество, допускавшее само их существование.А. А. Писарев , А. В. Меликсетов , Александр Андреевич Писарев , Арлен Ваагович Меликсетов , З. Г. Лапина , Зинаида Григорьевна Лапина , Л. Васильев , Леонид Сергеевич Васильев , Чарлз Патрик Фицджералд
Культурология / История / Научная литература / Педагогика / Прочая научная литература / Образование и наука