На развалинах Мира

— Я не умею водить машину. — Все равно. Ну, не машину, так что ни будь другое. Идущего пешком с портфелем, например. Это не ты! Ты не вписываешься в этот образ. А тот, в котором ты сейчас — он твой. Твой настолько, будто ты в нем родился! Ты словно знал, что все так будет — катастрофа, дикие звери. Все, все… Я, когда тебя увидела впервые, на острове, думала, что у меня галлюцинации. Ты именно отсюда, Дар — со своим луком и мечом за спиной, с этими украшениями на шее, — она указала на висящие на ремне клыки крыс и свинорыла. — Ты дикарь… Только образованный и умный. Но, все равно — оттуда. Из прошлого. Древнего прошлого.

Отрицательно мотнув головой, я потянулся к сумке, в которую мы сложи с вечера куски завяленного мяса.

— Давай перехватим… К вечеру мы будем в той балке, где ночевали в прошлый раз. У нас тяжелый груз, все равно не успеем пройти больше.

Угар, увидев что мы остановились, подластился к Нате, и та, не удержавшись, сунула ему большой кусок мяса.

— Не балуй его. Он с вечера съел столько, что ему еще на пару дней хватит.

— Мы все равно все не сможем донести — пропадет.

— Теперь — нет. Оно покрыто тонким слоем нагара и сможет выдержать, пока мы не засолим его дома в ведрах.

Я был вынужден объяснить ей, что пес нам нужен не сытый, а бодрый — на случай, если появиться очередная кошка или крысы.

— И что, оттого, что он будет голодный, он станет лучше сражаться?

— А ты попробуй сама, наешься до отвала, а потом побегай или попрыгай…

— Прости, ты прав. Давай собираться и уходить. Я уже соскучилась по нашему подвалу…

Я ничего не ответил, но про себя озарился счастливой улыбкой — мое убежище стало для нее домом! И я тоже хотел быстрее вернутся обратно. Тот запал, с которым я пускался в странствия раньше, почти сошел на нет, после того, как я встретил Нату. Что мне было еще искать? Я был благодарен судьбе зато то, что это оказалась именно она, а не кто ни будь другой…

* * *

Первый толчок мы почти не почувствовали. Лишь слегка вздрогнули блики огня на стенах, скупо отражаемые от почти прогоревших дров в очаге. Угар приподнял голову и навострил уши. Мы еще не спали, но уже лежали, каждый в своей постели, разговаривая о чем-то не существенном. Вслед за Угаром, и я приподнялся на локте — волна необъяснимой тревоги пронзила все мое существо… Полог, сшитый из двух одеял, служивший ширмой, отделявший ложе девушки от остальной комнаты, вдруг сильно колыхнулся — словно его приподняло ветром — чего в подвале просто не могло быть… Ната, поднявшись на колени, испуганно сложила руки на груди. Она устремила свой взгляд наверх и, с дрожью в голосе, произнесла:

— По… потолок! Дар, там трещина!

Я вскочил. Поднимая глаза к потолку, куда указывала Ната, успел подумать про «тревожный» мешок, по заведенному мной обычаю, висевший у выхода. Он всегда был наполнен всем необходимым. Но добежать до него я не успел…

Нас так тряхануло, что и я, и Ната буквально взлетели к потолку. У меня искры посыпались из глаз — я врезался головой в балку. Нате повезло чуть больше — она, как кошка, приземлилась на ноги, но сразу упала — пол под нами качался словно живой… Следующий удар кинул нас в объятия друг другу

— и хорошо, что слетевшая перед тем постель Наты, упала раньше, чем мы, столкнувшись, покатились по бетону куда-то в угол. Мы снова поднялись и опять упали — устоять на ногах было невозможно. Поднялась пыль, все валилось со стеллажей вниз, летели осколки камней и стекла. Многие коробки развалились, и их содержимое покатилось по полу. Впечатление было таким, что и пол, и потолок стали жить своей, самостоятельной жизнью, они двигались, приводя нас в ужас, своим жутким шевелением… Я рывком приподнялся и, ухватившись за вбитый в стену крюк, попытался удержаться на ногах. Над головой послышался скрежет, и я сделал такой прыжок, за который не стыдно было даже перед тигром. Плита, сдвинувшись с места, резко качнулась вниз и воткнулась торчком в бетонный пол подвала. Раздался визг

— один, из падающих стеллажей, накрыл собой и всем своим содержимым, метнувшегося к выходу пса.

— Угар!

Ната пронзительно закричала и кинулась на выручку собаке. Я перехватил ее порыв, выдернув из-под падающей ей на голову глыбы бетона, а затем рывком отправил к лазу.

— Прочь!

— Дар! Собака!

Ната протягивала руки к несчастному псу — а там уже творилось что-то ужасное. Стены стали покрываться жуткими трещинами. Тлеющие угли из очага вдруг оказались на полу, все помещение стало наполняться чадом и гарью, сжигая, и без того испорченный клубами пыли, воздух закрытого помещения.

Выкидывая вслед за девушкой все, что попалось мне под руку — топор и свои штаны, я кинулся к лазу. Вслед раздался скулеж обреченной собаки…

— Угар!