На развалинах Мира

Собственно, большей частью я лишь торчал рядом и пытался давать советы.

Она шила куда лучше меня — и, как итог, ее рубашки оказались настолько качественнее моих, что мне не оставалось ничего иного, как попросить ее заодно переделать мои собственные. Зато, анорак для нее — теплую куртку мехом внутрь — я сшил самостоятельно. Набив руку на подобных, я сделал ее быстро — за два вечера. Теперь девушка могла выходить со мной за пределы подвала, не боясь замерзнуть. Куртка девушке очень понравилась — и в благодарность она чмокнула меня в щеку… А потом печально заявила, что щетина — не украшение для настоящего мужчины. Пришлось, горестно вздохнув, отправляться к осколку зеркала и там долго скоблить подбородок и щеки одним из моих драгоценных лезвий. При той скорости, с какой у меня росла борода, мне грозило ежедневное бритье, или уничижительный взгляд юного создания, не желающего выносить мой неряшливый вид. Ната тоже многое умела

— кроме изготовления кофе из корней одуванчиков. Она знала, как разжечь костер, практически на ветру — что не получалось у меня почти никогда.

Умела очистить воду от грязи, выпарить соль, отыскать брод, сложить шалаш

— скаутские навыки были вбиты в нее крепко. Я только с сожалением констатировал, что мне подобной школы пройти не довелось. Все мое умение черпалось из книг, да кинофильмов. И, если бы не хорошая память…

Нам было интересно друг с другом — и не только потому, что мы были разные… Хотя это накладывало определенный отпечаток на наши отношения. Я смастерил ей, как и обещал, ширму и отдельную постель. Ее комната была в той же секции — мы не стали освобождать еще одну, во-первых, из-за проблемы складирования вещей, а во-вторых — Ната сама так захотела. Она не желала находиться слишком далеко от меня, боясь оставаться в темноте и тишине подвала в полном одиночестве. Кроме того, так мы получали возможность переговариваться, лежа каждый в своей постели — и порой, такие беседы затягивались далеко за полночь.

Ознакомившись с местом моего и Угара обитания, она сама изъявила желание посмотреть и все прочие окраины города — и я не был против провести ее по ним. Только к мертвому озеру я ее не водил — туда, где вся чаша смерзшейся воды была заполнена телами погибших… Вылазкам способствовала и погода — бесконечные похолодания и оттепели, наконец-то, сменились устойчивым и постоянным теплом — если можно назвать все время дующий с юго-востока ветер, постоянным и теплым. Вообще, со сменами сезонов творилось что-то непонятное. По моим расчетам уже должна была быть весна — но то, что творилось снаружи, пока никак это не подтверждало.

Я водил ее и к берегам бывшей реки. Воды в ней стало еще больше, и то место, где мы так безрассудно переправлялись со щенком по крышам вагонов, теперь почти полностью скрылось под водной гладью. Хотя, гладью это назвать было нельзя — с берега заметно виднелись многочисленные завихрения и подобие какого-то течения, несущего воды на север города, к провалу.

Мы осмотрели прибрежную полосу у реки — искали следы чудовища, которые могли остаться, вздумай оно выползти на берег. Но, либо их смыло случайными волнами, либо он не покидал реки. Пройдя вдоль всего течения ставшей более полноводной, реки на север, мы достигли места, где она, перекатываясь на порогах, с ревом и грохотом, извергалась вниз. В ту самую пропасть, из которой мы вылезли. Прошло всего около двух недель — а перед нами был настоящий водопад! Теперь уже было довольно рискованно подходить к самому краю — вся кромка разбухла, и от нее постоянно отваливались громадные пласты, улетавшие в бездну и возвращающиеся в виде гулкого эха, от падающих масс земли и породы. Опоздай я всего на несколько дней — и ни спуск, ни подъем, в этом месте уже был бы невозможен…

— Как ты решился…

Ната стояла возле меня и вопросительно смотрела мне в лицо.

— Я бы сразу руки разжала… Тут и смотреть-то — оторопь берет!

— Но ведь не разжала, когда поднимались?

— Это — другое. Я знала, что не одна. Что ты меня поднимешь, что не бросишь… А так, самой — и в никуда, в бездну! Не зная даже, что там может тебя ожидать! Это — подвиг, Дар!

— Да брось ты, — я смутился. — Какой еще подвиг? Что я, в главной роли в дешевом боевике, что ли?

— Не говори так. Это — не боевик. Ты сам все понимаешь. Это… я даже не знаю, как все это назвать!

Я указал рукой вдаль:

— Смотри! Видишь, вон ту дымку? Вон, где темнее… нет, правее от руки.

Заметила? Там находится твое озеро…

Ната дотронулась до меня и провела пальцами по щеке.

— Так быстро растет, просто ужас! Тебя не брить — подпаливать надо!

— Спасибо на добром слове…

Она улыбнулась и коснулась моей щеки губами.

— Я шучу… Не мое это озеро. Теперь — я здесь. С тобой и Угаром. Или ты уже жалеешь, что вытащил на себя такую обузу?

— Глупости говоришь…

Ната рассмеялась:

— Конечно! Я же девчонка — мне положено глупости нести!

Я отвернулся — мне иногда было ее просто не понять…

— Ну, извини… Вырвалось.

— Пыли много… Или пепла. Когда только она вся осядет?

— Это все от взрывов, да?