На развалинах Мира

Я уже заработал несчетное количество синяков и шишек. Вновь порезал ладони об выступающие из стен штыри, где крепились висящие на них кабеля. В отличие от колодца, с которого я начал свой путь, здесь было уже не так тихо, как мне показалось в впервые минуты — пару раз я даже вроде как услышал какие-то звуки, а потом что-то похожее на крик. Остановившись, я долго прислушивался, но он не повторился. Решив, что мне просто померещилось, я со вздохом направился далее — скоро, не выдержав угнетающей темноты, я и сам стану так кричать… Чтобы отвлечься, я стал думать о том, что могло произойти там, наверху. Сейчас, вдали от того ужасающего кошмара, в котором я провел предыдущие часы, все казалось несколько нереальным, словно это произошло не со мной. Но избитое тело и мое нахождение в подземелье не давали повода усомниться в том, что это не плод моего воображения… Сколько я шел? Час, два? Колея казалась нескончаемой. Мне не нравилось и другое — пыль, которой становилось все больше. Она забивалась в рот и мне, и без того мучившемуся от отсутствия воды, нестерпимо хотелось смочить горло хоть чем — ни будь.

Нога наступила вместо рельса на кусок породы. Остановившись, я сделал шаг назад и — в который раз! — достал спички. Здесь произошел обвал. В одном месте, сдавленный и почти засыпанный, туннель еще позволял пробраться на противоположную сторону, и я полез, буквально кожей чувствуя, как над моей спиной нависают многотонные глыбы, способные прихлопнуть меня, как букашку. Лишь когда я снова смог встать в полный рост — а для этого пришлось проползти около десяти метров — я смог сделать вздох облегчения.

Дальше путь был свободен, мне снова, пока еще, везло…

Иногда я присаживался отдохнуть. В такие минуты я старался услышать голоса — ведь туннели метро нередко идут вплотную друг к другу. Вдруг, как раз в этот момент, где-то рядом проходят спасатели? Ведь под землей находились сотни тысяч людей, попавших в эту ловушку еще раньше, чем я. Их не могли бросить вот так, запросто, умирать, без всякой надежды на спасение… Потом вспоминалось то, как был сметен город, и я угрюмо вставал и продолжал свое бесконечное передвижение по рельсам и шпалам. Какие спасатели? Что вообще, могло остаться целым, после того, как по городу прошлась эта чудовищная смесь из наводнения, огня и страшнейших толчков?

Иногда нога попадала в хлюпающую при этом воду. Я наклонялся, захватывал ее ладонью и, смачивая лицо, выплескивал обратно. То, что здесь было под ногами, пить нельзя… Она отвратительно воняла тухлыми яйцами — первый признак того, что она уже очень давно стоит так и гниет. Хорошо было и то, что таких мест оказывалось совсем немного — значит, тоннель пока еще не затоплен. В этом случае, мой путь вел бы в никуда.

Иногда я проверял вторую сторону тоннеля — опасался, что не замечу, как пройду мимо платформы. И вот — сердце забилось в несколько раз сильнее — ладонь нащупала гладкую, отшлифованную поверхность. Я внимательно проверил стену еще не потерявшими чувствительность пальцами, провел ими по еле заметным граням — скорее всего, это была плитка, которой часто украшают станции метро. А значит… И тут мне в голову пришла мысль. Раз это платформа — на ней неминуемо должны быть люди. Но я не слышал ни стонов, ни вздохов. Вообще ничего. А такого просто не могло быть! Я не верил, что все, кто оказался под землей, смогли бы так быстро отсюда убраться, скорее, наоборот — многие бы бросились именно сюда, в поисках спасения от всего, что творилось наверху. Я повернулся, и, в два шага, преодолев расстояние, отделяющее меня от другого края, уперся руками в холодную поверхность. Достав из кармана спички, я чиркнул… и обречено присел на шпалу. По всей длине платформа была наглухо закрыта большими, плотно пригнанными друг к другу стальными листами. Они были проклепаны на всем протяжении, и я сразу понял, что проникнуть сквозь них мне не удастся.

Скорее всего, это была одна из тез законсервированных станций, о которых так часто писалось в прессе, и которых не так уж и мало было под землей — предназначенных не для простых смертных… Видимо, слухи были не беспочвенны. Приложив ухо к листам, я долго прислушивался — не идет ли, где ни будь, поезд? Но, видимо, моя злость была несколько несвоевременной — подземные коммуникации были повреждены так же сильно, как и наверху, и никакие поезда — ни обычные, ни специальные, пройти по ним уже не могли.

А, может быть, и хуже — их некому было вести… Я подумал о диггерах — искателях приключений под землей. Вот кто, окажись в такой ситуации здесь, смог бы найти выход. Но, видимо, пути этих бродяг никогда не приводили их к этому месту. Или оно было надежно защищено от проникновения им подобных… Оставалось только удивляться, как это получилось у меня самого.

Надеяться было не на что и не на кого. Отдохнув, я поднялся и упорно стал двигаться дальше. Все же, положение не казалось мне совсем уж безнадежным.