На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

Мехмед вглядывался в дальнюю часть комнаты, едва освещённую светильниками, и не мог поверить тому, что видит. Всё его существо наполнилось такой радостью, которую он не испытывал уже давно. А когда неожиданный гость вышел на свет, последние сомнения отпали: красивое и доброе лицо, как у пророка, и те же светлые волосы, отливающие золотом, и те же светлые одежды.

— Учитель! — воскликнул султан. — Ты не умер! Но как? Ведь я два года был совершенно уверен… И вся твоя родня так скорбела на похоронах… Я сам наблюдал издали, как гроб опускали в землю… Ну конечно! Это Шехабеддин не задушил тебя до конца. Ты лишился чувств, а сердце билось так слабо, что его не было слышно. Шехабеддин думал, что ты мёртв, и оставил тебя без присмотра. А затем ты очнулся и сбежал, но Шехабеддин, когда обнаружил твою пропажу, побоялся доложить мне. Он знает, что я очень сержусь, когда мои приказы не исполняются. Он скрыл всё от меня и ото всех. В могилу опустили гроб с тряпичной куклой. А ты почёл за лучшее подыграть этому обману, уехать. Но теперь ты пришёл. Несмотря на то, что… Учитель, прости меня.

Учитель-рум, как только речь зашла о неприятном, остановился, не стремился подойти ближе и молчал.

— Учитель! — Мехмед по-прежнему сидел в кровати и не решался встать, боясь, что гость сделает шаг назад. — Клянусь, что каждый день я жалел о том приказе, который отдал Шехабеддину. Мне было очень плохо без тебя. Так пусто! Никто не мог мне тебя заменить. Я сам наказан за свой проступок так, как никто не мог бы меня наказать. Даже если ты сейчас скажешь, что ненавидишь меня за то, что я сделал, ты не причинишь мне большей боли, чем я сам себе причинил, когда приказал тебя задушить. Прости…

Султан уже готов был броситься к учителю и пасть на колени, а если тот попытается уйти, схватиться за полы его кафтана, однако ничего не потребовалось. Учитель подошёл ближе и сел на край кровати так, что Мехмед мог бы дотянуться до гостя рукой.

— След от шнурка до сих пор виден, — сказал рум, расстегнув высокий ворот кафтана и показывая неровную, будто рваную, светло-розовую линию на коже.

— Прости, — снова прошептал Мехмед.

— Я простил тебя, мой мальчик, — ответил учитель. — Но сейчас я пришёл говорить не об этом.

— Я понимаю, — с воодушевлением отозвался Мехмед. — Ты пришёл просить за своих соплеменников. Тебе очень неприятно было видеть то, что творилось сегодня на улицах.

— Меня это глубоко опечалило, — последовал ответ.

— Учитель, я не могу помочь каждому, но сделаю всё, что в моих силах. Прежде всего, пятую часть пленников я отпущу с условием, что они снова поселятся в этом городе. По закону пятая часть пленных — это моя часть добычи, и я могу поступать с ними по своему усмотрению. Остальных, кого смогу, я выкуплю у своих воинов и тоже отпущу на свободу на тех же условиях, чтобы город не опустел. Я хочу, чтобы город снова расцвёл. И он расцветёт. И это зрелище тебя обрадует, клянусь.

— Благодарю тебя, мой мальчик, — сказал учитель. — Я знал, что буду услышан.

Мехмед хитро улыбнулся — совсем как в прежние времена, когда был проказливым мальчишкой, а любимый наставник мягко укорял его за шалости.

— Учитель, но ты же понимаешь, что за такую милость к твоим соплеменникам я вправе попросить у тебя кое-что взамен?

— И чего же ты хочешь? — спросил рум, но, конечно, знал ответ, потому что был мудр. Ведь не просто так говорят, что ум — это способность правильно оценивать настоящее, а мудрость — способность видеть будущее.

— Учитель, ты должен обещать, что больше не покинешь меня, если я сам тебя не отпущу. Ты останешься со мной.

Рум, как будто снова видя перед собой проказливого мальчишку, укоризненно покачал головой:

— Конечно, я останусь. Я знал, что, если вернусь, ты меня уже не отпустишь. И всё же я здесь.

— Учитель, — Мехмед вздохнул с облегчением, — я очень рад, что ты здесь. И я уже решил, что мы проведём в этом городе много времени, чтобы ты успел мне всё здесь показать. Все те чудеса, о которых ты столько рассказывал прежде.

— Хорошо.

— А ещё ты покажешь мне такие места, которые важны именно тебе. Школу, в которой ты обучался. Книжную лавку, в которой покупал книги. И жилище своего учителя, который был для тебя таким же главным, как ты для меня.

— Хорошо. И это тоже покажу, — улыбнулся наставник.

— Учитель! — Мехмед ринулся вперёд, чтобы броситься руму на шею, но вдруг обнаружил, что пытается обнимать воздух.

Гость исчез. Вернее — он и не приходил. Это был сон, и только мгновением ранее наступило пробуждение.

Мехмед взвыл от досады и упал головой на подушки. Крепко закрыл глаза, надеясь снова провалиться в сновидение и обнаружить там исчезнувшего гостя, но сон не шёл.

— Учитель, как же мне жаль, — прошептал Мехмед.

* * *

Тодорис, несмотря на то, что днём удалось поспать несколько часов, вечером всё равно чувствовал себя уставшим. Все мышцы ныли, и хотелось только одного — прилечь куда-нибудь. Вот почему, когда он оказался в гостевой комнате, которую любезно предоставили ему тесть и тёща, то сразу же отослал служанку, приведшую его сюда.