На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

— Наконец-то ты называешь меня на «ты», — заметил Тодорис и вдруг осознал, что прежнее чувство, когда будто паришь в облаках, возвращается.

Эва снова превратилась в чистое и возвышенное существо. И будь у неё хоть несколько мужей, это стало уже не важно.

* * *

Утро 30 мая 1453 года

Яннис проснулся оттого, что вокруг громко разговаривало множество людей. Пыльный ковёр, на котором было довольно жёстко и неудобно спать, сразу напомнил о том, что случилось вчера и где теперь Яннис оказался.

Попрощавшись с раненым Юстинианисом, он бегом кинулся к ближайшему ответвлению Месы, а затем направился в сторону центра Города. Мать, сестра и Анна оказались дома. Они ни в чём не упрекали Янниса. Мать крепко обняла его и со слезами сказала:

— Слава Богу, ты жив. — А сестра строго добавила:

— Мама очень волновалась. И отец — тоже. Он до сих пор тебя ищет.

— А где отец? — спросил Яннис.

— Мы не знаем, — ответила Анна. — Господин Сфранд-зис сейчас где-то в Городе. Он обещал, что приедет или пришлёт нам весть только тогда, когда узнает хоть что-нибудь.

— Давай подождём, сынок, — сказала мать. — И как только сможем, обрадуем твоего отца.

Яннис, до этого мирившийся с тем, что мать обнимает его, будто маленького ребёнка, встрепенулся, вырвался из её руку:

— Мама, мы не можем просто ждать! Турки вот-вот захватят Город. Мы проиграли битву. Юстинианис нам больше не поможет. Он тяжело ранен. Его люди ушли со стены. Малый Влахернский дворец — в руках врагов. Другие части укреплений долго не продержатся. Мы должны быстрее найти отца и, возможно, успеем сесть на корабль и уплыть.

Они не успели даже собраться в путь. Не прошло и четверти часа, как к ним ворвались турецкие воины. Турки схватили Янниса, его мать, сестру, Анну и служанок, остававшихся в доме, а затем всех связали и повели на запад, то есть в турецкий лагерь. Там все пленники какое-то время сидели на земле под палящим солнцем, а затем Янниса, его мать, сестру и Анну отправили в большой полотняный шатёр, где они вместе с множеством других пленных провели остаток дня, а также минувшую ночь.

Одного беглого взгляда по сторонам было достаточно, чтобы понять: все пленные в шатре принадлежали к знатным и богатым семьям Города. В основном — женщины и дети. Мужчин было мало, а Яннис не знал, радоваться или огорчаться, что отца среди них нет. С одной стороны, плохо, когда судьба неизвестна, а с другой — может, отец вообще не попал в плен. По законам войны победители обычно три дня грабят город и обращаются с его жителями, как вздумается, но через три дня отец, если остался на свободе, мог бы разыскать и выкупить родных.

Мать нашла в шатре несколько своих знакомых, то есть друзей семьи Сфрандзисов, и те рассказали, что всех, кто находится здесь, купил какой-то турецкий сановник, чтобы впоследствии отпустить за солидное вознаграждение или (если вознаграждения не получит) дорого перепродать. Сановник нарочно покупал знатных, потому что с таких прибыль больше.

Этот турок заботился о своём товаре — кормил и поил вполне сносно, а не гадостью. Вот почему Яннис нисколько не удивился, когда мать, увидев, что он проснулся, протянула ему свежую круглую лепёшку, на которой горкой лежали сушёные фрукты, а также миску каши, уже остывшей, и чашку с водой:

— С утра нам принесли пищу. Ты спал, но мы тебе оставили.

Подкрепив силы, Яннис внимательно огляделся по сторонам. Он никак не желал смириться, что находится в плену. Полотняный шатёр не выглядел надёжной тюрьмой, из которой не сбежишь.

Нижний край неплотно прилегал к земле, и из-под него пробивался свет. Яннис засунул руку в щель и приподнял полотняную стенку. Казалось, что если лечь на ковры, устилавшие пол походного жилища, то в отверстие вполне можно просунуть голову, а затем попробовать ужом выползти наружу.

Мать, сестра и Анна не спросили, что это Яннис делает, но внимательно наблюдали, а тот, уже почти высунув голову за пределы шатра, вдруг увидел перед собой чьи-то ноги в кожаных сапогах с загнутыми мысами. Мальчик высунулся ещё не настолько, чтобы иметь возможность посмотреть вверх, но понял, что попытка убежать замечена, а в следующую секунду прямо перед его лицом в землю воткнулось острие копья.

Это было так неожиданно, что Яннис едва успел отпрянуть и спрятаться обратно в шатёр, а с наружной стороны послышался смех турка.

Сын Георгия Сфрандзиса досадливо вздохнул, а затем поднялся на ноги и двинулся к выходу из шатра, потому что там, не переступая запретной черты, стоял один из друзей семьи Сфрандзисов и к чему-то внимательно прислушивался.

Полог, закрывавший вход, был откинут в сторону, поэтому стало видно, что неподалёку от шатра стоят два богато одетых турка, окружённых слугами, и о чём-то спорят.

— Что там случилось? — спросил Яннис.