На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

— Яков тоже будет обедать с нами. Придётся, потому что Турок его видел. А если мы скажем, что ещё и Яков заболел, нам никто не поверит.

Мария по примеру мужа вздохнула, видя, как доволен младший сын. Кажется, для него это всё было сродни игре. Ему обещали, что он посмотрит вблизи на страшного льва, а об опасности Яков совсем не думал.

— Яков, — добавил Лука, — хоть ты и будешь присутствовать за столом, но должен сидеть молча. А если Турок о чём-нибудь тебя спросит, я отвечу вместо тебя. Ты только кивай.

— Лука, а что будет, если Турок завтра так и не принесёт нам никаких вестей о Михаиле? — спросила Мария. — Нам придётся принимать его в нашем доме снова?

— Надеюсь, что нет, — сказал муж. — Но даже если да, нам бы только выиграть немного времени и понять, как жить дальше. Возможно, мы найдём способ уехать.

Разговор с мужем продолжился нынешним утром, когда Мария, узнав от служанок, что «господин» подозрительно долго не выходит из своей спальни, пришла к нему — будить.

Лука не спал, а просто лежал в постели и смотрел вверх. В окна светило солнце, создавая на полу узор из золотых квадратов, но мужу почему-то больше нравилось рассматривать тёмный полог. С улицы доносились редкие крики чаек, но слышал ли Лука их?

— Что с тобой? — спросила Мария, присев на край кровати.

— Только сегодня утром я понял, что всё кончено, — ответил муж. — Я проснулся не на стенах, а в своей постели. И мне уже не надо думать о том, как предстоящим днём отразить нападение врага. Всё кончено.

— Но разве сегодня нам не надо думать об этом? — спросила Мария. — К нам в дом придёт враг, и это тоже будет нападение, хоть он и говорил, что придёт как гость и что поможет нам.

— Это не то, — грустно улыбнулся Лука. — Знаешь, ведь последние два месяца я защищал Город, а не свой дом. Прости меня за это. Я думал о Городе, о государстве, о своей должности и обязанностях, связанных с ней. О нашем доме я забыл. А теперь, когда для Города всё кончено, я буду защищать дом, но это уже другая битва.

Мария наклонилась и поцеловала мужа в лоб, но муж не позволил ей сразу отстраниться и поцеловал в губы:

— Побудь немного со мной. Я два месяца тебя не видел.

Лука сказал это так, что Мария на мгновение почувствовала, будто ей всё ещё к лицу кокетство, хотя в её годы такое поведение назвали бы смешным.

— Разве в эти два месяца мы не виделись каждый вечер? — спросила она.

— Я смотрел и не видел, — вздохнул Лука. — А теперь вижу.

Мария решила воспользоваться благодушием мужа, чтобы попытаться оспорить вчерашнее решение:

— А может, мне всё-таки сесть за стол, когда придёт Великий Турок? Если зайдёт речь о Михаиле, я не хочу это пропустить.

— Нет, — твёрдо возразил Лука. — Я же сказал вчера: мне будет спокойнее, если он тебя больше не увидит.

— Но почему?

— Потому что ты красива.

Мария искренне засмеялась:

— Лука, я видела Великого Турка. Он слишком молод, чтобы заметить во мне что-то интересное. Я гожусь ему в матери.

— Слишком молод? — Лука начал сердиться и даже сел на постели. — Когда мы узнали, что он собирается воевать с нами, то все тоже говорили о его молодости. Слишком молод и неопытен в военных делах, чтобы захватить Город. И что? Город пал. Мы недооценивали этого юнца. Мы слишком мало о нём знали. Да и теперь мало знаем. Ты знаешь, какие женщины ему нравятся? Я не хочу узнать об этом тогда, когда он отдаст приказ забрать тебя из этого дома и отвезти к нему.

Марии ничего не оставалось, кроме как согласиться, так что незадолго до того, как должен был явиться Великий Турок, она отправилась к себе в спальню, сняла платье, оставшись только в нижней тунике, и легла в постель. И всё же Мария не могла смириться, что не получит никаких новостей, пока обед не закончится, поэтому приказала служанке, помогавшей раздеваться:

— Когда мой муж и сыновья сядут обедать с Великим Турком, стой за дверью и слушай всё, что они говорят. Если скажут что-нибудь о Михаиле или случится другое важное, немедленно извести меня.

Мария так волновалась, что не могла лежать в постели, а накинула домашний халат и ходила по комнате туда-сюда. Хорошо, что ковёр на полу заглушал шаги, то есть можно было не опасаться, что их кто-то услышит. Так прошло, наверное, около получаса, но это время казалось вечностью.

Звук открывающейся двери заставил вздрогнуть. Вошла служанка, которой было поручено слушать разговор за обедом. На лице её было явное замешательство:

— Госпожа, происходит что-то странное.

— О чём ты говоришь?

— Все сели за стол, но Турок ни к чему не притронулся: ни к пище, ни к питью. Господин Лука спросил, в чём дело, а Турок сказал, что в дом, переживший много бед, не приходят для того, чтобы кладовые у хозяев опустели. Господин Лука заверил Турка, что у нас достаточно пищи, но Турок не стал слушать, сделал знак, и тогда в комнату вошли его слуги, которые внесли корзины с приготовленной едой и кувшины с вином. Еду поставили на стол, а Турок сказал, что если дом пережил много бед, то гость должен добавить что-то от себя к трапезе.

— Нов чём ты видишь странность? — спросила Мария.