На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

Яннис вдруг осознал, что за четыре минувших месяца задал предводителю генуэзцев множество вопросов, но так и не успел спросить: «Можно я буду говорить всем, что ты — мой друг?» Мальчик хоть и хвастался, что знаком с генуэзцем весьма коротко, но никогда не называл его другом. И не потому, что не хотел. А потому, что сомневался, достоин ли такой чести. Вдруг Юстинианису бы это не понравилось?

И вот пришло новое осознание — Юстинианис нисколько бы не возражал, но уже вряд ли когда-нибудь представится случай задать вопрос, чтобы услышать: «Конечно, ты можешь так говорить». Наверное, правильнее было бы думать, что случай вообще никогда не представится, но в это не хотелось верить даже теперь. Особенно теперь.

— Ты не будешь мне другом, Турок, — прошипел Яннис с такой ненавистью, которой сам от себя не ожидал. — Ты принёс столько горя мне, и всем моим родным, и всем друзьям, а теперь хочешь дружить со мной? Если бы я не был твоим пленником, то спросил бы: «Ты с ума сошёл?»

— Разве тебе не объяснили, что ты не пленник, а гость? — спросил Великий Турок, подавшись вперёд. Его невозмутимость исчезла, и он едва сдерживался, чтобы в гневе не вскочить с кресла. Он был как хищник перед прыжком, но Яннис не испугался.

— Объяснили, но я не верю, — резко ответил мальчик.

— А ты поверь. — С этими словами турецкий правитель совершенно неожиданно расслабился и заулыбался. — Да, мне пришлось воевать с вами, потому что вы не хотели отдать мне Город добровольно. Но теперь я хочу остановить насилие. Я хочу делать добрые дела. В том числе хочу быть добрым с тобой. Неужели ты не хочешь помочь мне в этом? Неужели ты намерен мешать мне? А ведь в твоих руках не только собственная судьба, но и судьба твоей сестры.

Напоминание о сестре заставило Янниса прийти в себя. Оказывается, он уже успел сжать кулаки, но теперь следовало их разжать.

— Господин, я прошу прощения за свою несдержанность, — с усилием произнёс он.

— Я охотно тебя прощаю, — всё так же улыбался Турок, неторопливо поднялся с кресла и, казалось, хочет подойти к собеседнику совсем близко, почти вплотную.

Яннис невольно сделал шаг назад, но заставил себя не делать второй.

Турок меж тем подошёл, положил руки гостю на плечи, заглянул в глаза и участливо спросил:

— Может быть, у тебя есть ко мне какая-нибудь просьба? Если она выполнима и разумна, то я с радостью её исполню.

Ответ напрашивался сам собой:

— Это касается моей сестры. Было бы хорошо найти ей служанку. Моя сестра не хочет, чтобы ей прислуживали евнухи.

— Твоя просьба будет исполнена, — ответил Турок, убирая руки с плеч гостя и теперь задумчиво глядя куда-то мимо него. — Я даже постараюсь сделать так, чтобы это была служанка из вашего дома, а не незнакомая женщина.

— Благодарю, господин, — почти без усилия произнёс Яннис.

Это собеседнику очень понравилось. Он засмеялся, а затем развернулся и сделал несколько шагов прочь, как будто пританцовывал:

— Иоанн, я знал, что ты умеешь быть благодарным! Я уверен, что со временем ты поймёшь, что я вовсе не так ужасен, как ты думал. А ведь тебе наверняка говорили обо мне только плохое?

— Говорили, что ты злой и коварный, — охотно признался Яннис и даже забыл добавить «господин».

— Я зол только по отношению к своим врагам. Разве это плохо? — Турок снова повернулся к своему гостю.

— А почему ты хочешь перевести меня из врагов в друзья, господин?

Великий Турок присел на длинную широкую скамью возле стены и сделал знак Яннису сесть рядом, а затем спросил:

— Случалось ли, что ты, не желая того, становился причиной чьей-нибудь гибели?

Вопрос явно был серьёзный, и отвечать на него следовало так же серьёзно и обстоятельно, поэтому гость сначала задумался.

— Однажды было, — наконец сказал Яннис. — Я нашёл птенца чайки, который упал с крыши, где было гнездо. Наверное, он сначала упал на карниз, а затем на землю и поэтому не разбился. Я принёс птенца домой, в свою комнату. Хотел выкормить, чтобы у меня была ручная чайка. Первые несколько дней всё было хорошо. Птенец даже привык ко мне. Но однажды я ушёл и забыл закрыть дверь. Или кто-то случайно открыл её, хотя я предупредил всех, чтобы не открывали. Через открытую дверь в комнату вошла кошка, поймала птенца и съела. Когда я вернулся, от него уже почти ничего не осталось. Мне до сих пор горько оттого, что я взял птенца домой. Лучше бы я оставил его там, где он был. Возможно, он бы остался жив. Его родители наверняка позаботились бы о нём и защитили от кошек.

— Понимаю, — сказал Великий Турок. — Ты стремился держать его при себе. Думал, что так будет лучше. Думал, что птенец будет рядом с тобой счастлив. Ты не думал, что своим стремлением удержать убьёшь его.

— Да, я не думал, — искренне согласился Яннис и даже удивился проницательности собеседника.

— Значит, ты понимаешь меня, — продолжал тот. — Мне тоже горько. И поэтому я хочу попробовать снова, но уже не совершать прежней ошибки.

Яннис слушал и пытался понять, о какой ошибке говорит Турок. Причиной чьей гибели он стал? А когда наконец пришла догадка, то показалась жуткой.