На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

— Ты стал причиной гибели человека? — осторожно спросил мальчик. — Не хотел, но стал?

Турок как будто не видел в этом ничего пугающего:

— Да, я стал причиной гибели человека. Моего друга. — Он снова положил руку Яннису на плечо. — Ты смущён? Зато я честен с тобой. Думаю, ты это оценишь и поможешь мне избежать ошибки впредь. Я хочу доказать себе, что способен быть другом. И чем больше будет у меня друзей, тем лучше.

* * *

Шехабеддин-паша, по обыкновению, подслушивал под дверью своего повелителя. Казалось, никто не посмел бы мешать, поэтому евнух вздрогнул и оглянулся, услышав за спиной чьи-то приближающиеся шаги. Это оказался Заганос, который, поняв, что напугал, виновато улыбнулся и развёл руками.

Евнух был серьёзен и сосредоточен, но друг словно не замечал этого, потому что выглядел весёлым и беззаботным.

— Хоть на время забудь о делах, — прошептал Заганос.

Шехабеддин, чтобы не продолжать разговор под дверями повелителя, взял друга за локоть и повёл на второй этаж, в свои покои.

— О’ Ты хорошо здесь устроился, — заметил Заганос, оглядывая комнаты, обставленные в восточном вкусе. Почти ничто здесь не напоминало о том, что комнаты расположены во дворце правителя румов. Разве что форма окон и росписи на стенах, не завешанных коврами.

— Походный шатёр мне нравился больше, — ответил Шехабеддин, — но я не мог оставить повелителя, а повелитель решил поселиться здесь.

— Ты всегда можешь стать гостем в моём шатре, — непринуждённо произнёс Заганос, усаживаясь на софу. — Кстати, в городе я нашёл бочонок отличного вина и уже приказал доставить в мой лагерь, но пить это вино мне не с кем. Что же мне делать, мой друг? Подскажи.

Евнуха начало раздражать, что друг так весел.

— Это всё, что тебя заботит?

— А о чём мне ещё заботиться? Война окончилась победой. Время праздновать.

— И тебя даже не беспокоит, получишь ли ты заслуженную награду?

Заганос по-прежнему не понимал:

— Беспокоиться следует тогда, когда сделано ещё не всё, что можно сделать для достижения цели. Я сделал всё. Остальное зависит от повелителя, а не от меня.

— А если я скажу тебе, что ты можешь не получить должность великого визира? — спросил Шехабеддин. — Повелитель решил пока не наказывать Халила за то, что Халил мешал нам взять город.

Теперь Заганос понял, но нисколько не огорчился, а даже как будто развеселился ещё больше:

— Значит, моя счастливая звезда не погаснет, а продолжит радовать меня своим светом.

Шехабеддин заставил себя улыбнуться и постарался, чтобы выглядело искренне:

— Ты во всём ищешь хорошие стороны. — Он подошёл к софе и сел рядом с другом. — Послушай, ты должен поговорить с нашим повелителем, напомнить ему…

Закончить фразу не получилось. Заганос обнял евнуха, притянул к себе и зарылся лицом тому в волосы, как всегда спускавшиеся на плечи из-под тюрбана.

Это была неприятная неожиданность, но Шехабеддин старался сохранять спокойствие:

— Что ты делаешь, мой друг?

— Призываю луноликую Ширин, — прошептал тот. — Пусть она придёт. Я уже два месяца её не видел. Если она не придёт в ближайшее время, я заболею от тоски.

Как же огорчали Шехабеддина такие моменты! Его огорчало, когда к Заганосу возвращалось безумие. И не потому, что друг был так уж неприятен в этом безумии, а потому, что заставлял евнуха чувствовать вину.

Не так давно, когда Шехабеддин сказал Заганосу, что является джинном, то в этом почти не было шутки. Евнух был уверен, что является джинном хотя бы отчасти и что вредит другу одним своим присутствием.

Согласно поверьям, если джинн полюбит человека, то невольно опутывает своими чарами. Человеческий разум страдает от них — приходит безумие. Приходит неотвратимо. А исцеление возможно лишь в том случае, если джинн оставит человека в покое — уйдёт и больше никогда не напомнит о себе. Но Шехабеддин не мог навсегда оставить Заганоса, даже если б хотел. Это противоречило бы воле Аллаха. Шехабеддин должен был помочь новому Искендеру возвыситься, ведь только тогда новый Искендер проявил бы себя в полной мере. И раз уж Аллах вверил судьбу Заганоса такому существу, как Шехабеддин, то безумие можно было считать своеобразной платой героя за своё возвышение.

Когда друзья повстречались, безумие проявилось не сразу: лишь после отъезда из Албании и прибытия в Эдирне, где Заганос получил должность в войске, а Шехабеддин — при дворе. Заганос по долгу службы часто отсутствовал в городе, но всегда спешил воссоединиться с другом, и это послужило причиной одного происшествия, после которого многое изменилось.

Заганос, однажды вернувшись из очередного похода, решил скорее обрадовать Шехабеддина — явился к нему прямо во дворец. Точнее, прибыл туда с каким-то поручением от своего начальника, а как только поручение было исполнено, решил воспользоваться случаем и отправился искать встречи.

В ходе поисков Заганос встретил другого придворного евнуха, которого иногда видел и прежде, а этот евнух, вместо того чтобы навести Заганоса на верный след, спросил что-то вроде:

— Если тебе нравятся евнухи, то почему ты не обращаешь внимания на меня?