На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927

Согласно договору, заключенному между тремя державами и Баварией, король последней должен был назначить трех регентов, которые должны были управлять Грецией, пока его сын не достигнет совершеннолетия. Выбор короля Людовика пал на графа фон Армансперга, бывшего баварского министра либеральных тенденций; доктора Маурера, профессора права, и генерала фон Хайдека, который уже служил агентом короля в Греции. К этим трем добавили дополнительного члена с консультативными функциями, которому доверили еще и роль секретаря, советника фон Абеля, и директора финансов господина фон Грайнера. Президентом был назначен Армансперг; однако очень скоро выяснилось, что высокое положение в сочетании с несовместимым темпераментом и различным социальным статусом породили разногласия между ним и профессором.

Граф Армансперг, аристократ и дипломат, презирал ученого юриста за то, что тот был простолюдином и к тому же педантом; профессор, серьезный ученый, не лишенный спеси, которой славились германские академические круги, считал графа элегантным ничтожеством, который ценил лишь светское общество и больше ничего. Их отношения еще больше ухудшились из-за легкомыслия красавицы графини, о чем скоро стало известно всему Нафплиону.

Разногласия среди регентов были на руку иностранным послам; Докинс, британский резидент, стал горячо поддерживать Армансперга. Более того, ни один член регентского совета, за исключением Хайдека, не имел никакого понятия о стране, в которой они собирались управлять. Им приходилось поэтому обращаться за советами к греческим политикам, которые принадлежали к разным партиям, или установить обычную немецкую практику, которая гласила: пусть административная система работает сама по себе, опираясь на их юридические трактаты. При таких условиях ожидать успеха от регентства не приходилось.

Первой проблемой, с которой столкнулись регенты, было расформирование иррегулярных войск. В конце всякой войны во всех странах имелись «герои»: очень полезные для боевых действий, но крайне раздражающие после того, как наступит мир. Так было в Греции после войны 1832 года (так было и позже после 1897 г.). Заставить мореотов перековать свои мечи на орала было относительно легко, ибо у всех у них имелись дома и земли, к которым они с радостью вернулись; но жилища сулиотов, македонцев, критян и фессалийцев были уничтожены турками. Кроме того, этих людей с детства учили презирать любое занятие, кроме военного. И когда они неожиданно столкнулись с выбором – возвращаться домой или записаться в десяток вновь сформированных егерских батальонов, их положение сделалось отчаянным. Если они подадутся в егеря, то им придется сменить свой национальный костюм на баварскую форму; а если они покинут страну, то их ждут голод или разбойничьи отряды. Многие выбрали второе, и было ужасно видеть, как греческие иррегулярные отряды грабят Арту; немецкие войска разгоняют ветеранов войны за независимость, а молодые баварские офицеры продвигаются по службе быстрее, чем греки и филэллины, шрамы которых были более почетными, чем красивая немецкая форма. Такая политика в отношении военных немедленно породила оппозицию, во главе которой встал Ричард Чёрч, а греки, с радостью приветствовавшие баварских солдат как освободителей их страны от французов, очень быстро начали сравнивать французскую стремительность с баварской медлительностью.

Следующим шагом стало формирование греческого министерства под руководством Трикуписа, историка революции, и разделения королевства Греция на 10 номархий, которые делились на 42 епархии, а те, в свою очередь, на демы. Демархи или майоры назначались королем и могли быть уволены лишь министром внутренних дел, крайне централизованная бюрократическая система, построенная по западному образцу, заменила древние муниципальные свободы греков. То, к чему турки относились с уважением, баварцы, вслед за Каподистрией, стремились уничтожить.

Аналогичная централизованная система была введена и для сбора налогов. Маврокордатос, ставший министром финансов, сделал всех сборщиков налогов независимыми от местных властей; объявил все пастбища собственностью короны и создал монополию на соль. Однако недовольство этими мерами было столь сильным, что они были вскоре отменены.

Люди ожидали от регента, который был юристом и профессором, реформ судебной системы и системы образования, но кодексы, составленные Маурером, оказались слишком сложными для восточной страны, находящейся в стадии эволюции. Он же составил схему образовательных учреждений, с помощью которой молодой эллин мог пройти путь от начальной школы до университета, но она была хороша лишь на бумаге. Только в 1837 году, когда Маурер уже не был регентом, в Греции открылся университет.