На сердце без тебя метель... (СИ)

— Помилуй бог, Александр Николаевич! Ты бы сам себя послушал, право слово! — усмехнулся Борис. Маленькая ложечка, то и дело путешествующая из одной ладони в другую, выдавала его легкое волнение. — Сам-то как думаешь? Способен ли я под такой удар девицу? С позволения ее матери трактат собственного сочинения о местных землях передал с книгами, а Василь уж и раздул, h^ableur^[131]! Лизавета Петровна, барышня исключительного ума, выказала интерес к истории нашего края. К тому же, сам ведаешь, в хворости разве ж много приятного? Отчего же не доставить ей пусть и малое удовольствие, коли есть возможности на то?

— И желание, — добавил Александр, по-прежнему не поворачивая к нему головы. Словно его крайне увлекали резкие движениями ветвей за окном да легкая почти прозрачная завеса снега, которую изредка скидывал с крыши ветер.

— И желание, — честно подтвердил Борис, аккуратно кладя ложечку возле блюдца.

Он решительно поднялся со своего места и в несколько шагов подошел к окну. Но не стал смотреть в тронутое морозом окно, а развернулся к Александру, чтобы видеть его лицо. Потому что Борису несказанно действовала на нервы невозможность ловить хотя бы отголосок эмоций на лице своего собеседника.

— Я не богат, но и бедняком меня сложно назвать. Ты же знаешь, мои сбережения позволяют мне при случае приобрести дом в Твери или ином городе губернии. А то и имение прикупить небольшое с десятком душ. Я — дворянин, пусть и незнатной фамилии. По летам мне давно положено обзавестись семейством, но и старым не назовусь. Не особо дурен собой и умом не обделен. Отчего же не могу быть достойной партией для девицы, как Лизавета Петровна?

— Ты желаешь оставить службу у меня? — поинтересовался Александр таким ровным тоном, что явно взволнованный сейчас Головнин даже разозлился на него за эту безмятежность.

— Ежели ты не против иметь в помощниках персону, обремененную супругой, то я бы предпочел и далее быть при тебе, — ответил Борис. — Я свыкся уже со своим положением и обязанностями. Да и должен признать, что флигель твой весьма удобен для житья…

Он попытался пошутить, да только не вышло — от волнения голос его дрогнул. Но Александр вдруг улыбнулся, и дух напряжения, что царил в комнате до этого момента, сразу же развеялся. Борис тоже улыбнулся ему в ответ, широко и открыто, явно демонстрируя свое облегчение.

— Ты… влюблен?

У них не было секретов друг от друга. Потому Борис не удивился, услышав от Александра столь интимный вопрос.

— У меня нет сильного чувства к Лизавете Петровне, — ответил он после короткого раздумья. — Она прелестна, хорошо воспитана, любезна и скромна. Полагаю, она станет превосходной женой, — и добавил, когда увидел, что взгляд Александра, проникающий в самую глубь его души, открыто выражает сомнение его словам: — Прости меня, но она на самом деле удивительно схожа лицом с Нинель Михайловной. Ты же знаешь, тот портрет… я всегда восхищался им и сожалел, что лишен был возможности видеть воочию образчик истинной прелести, коим являлась твоя супруга. И вот эта девушка… Удивительная насмешка Господа, не иначе! Я не питаю к ней особых чувств, что свойственно питать любовнику к любовнице, но определенно есть нечто… хотя… тебе интересно ли о том, Александр Николаевич?

Головнин заметил, как странно остекленели глаза Дмитриевского во время его сбивчивой и взволнованной речи. И как напряглись челюсти, выдавая недовольство поворотом, который произошел в их беседе.

— Так есть ли интерес? — повторил Борис, вспоминая, как пытался недавно за столом поддеть кузена Василь. И о чем тот открыто говорил при этом.

— Твой вопрос должен быть иным, mon ami, — заметил Александр, не глядя протягивая в сторону опустевшую фарфоровую пару, которую тут же принял из его рук лакей, шагнувший из дальнего угла столовой. Когда тот снова удалился на расстояние, позволяющее собеседникам говорить без опаски быть подслушанными, Александр продолжил:

— Есть ли у меня интерес получить вместе с очаровательной барышней ее не менее интригующую maman в сродники? Нет, таков интерес есть только у тебя. Так что, тебе и карты в руки!

— Но ты послал ей подарок! — не сдержался и чуть повысил голос Борис.

— Я послал ей подарок, — повторил его слова Александр и добавил: — И не имею ни малейшего намерения давать кому-либо в том отчет.

— Ты понимаешь, к каким толкам могут привести твои поступки? Я ведь говорил тебе, когда ты только заявил, что отдашь курцхаара Вдовиным. И Василь не преминул тронуть имя Лизаветы Петровны… Нынче за завтраком после его неприятных намеков я даже подумывал реже бывать в доме и, может статься, покинуть усадьбу, лишь бы не бросить тень на ее renomm'ee. Но что мой знак внимания в сравнении с твоим выжленком?

— Ты становишься старым брюзгой, mon cher ami, — иронично заметил Александр, словно не обращая внимания на упреки друга.