На скосе века

Ни к чему,
   ни к чему,
      ни к чему полуночные бденья
И мечты, что проснёшься
   в каком-нибудь веке другом.
Время?
   Время дано.
      Это не подлежит обсужденью.
Подлежишь обсуждению ты,
   разместившийся в нём.
Ты не верь,
   что грядущее вскрикнет,
      всплеснувши руками:
«Вон какой тогда жил,
   да, бедняга, от века зачах».
Нету лёгких времён.
   И в людскую врезается память
Только тот,
   кто пронёс эту тяжесть
      на смертных плечах.
Мне молчать надоело.
   Проходят тяжёлые числа,
Страх тюрьмы и ошибок
   и скрытая тайна причин…
Перепутано — всё.
   Все слова получили сто смыслов.
Только смысл существа остаётся,
   как прежде,
      один.
Вот такими словами
   начать бы хорошую повесть, —
Из тоски отупенья
   в широкую жизнь переход…
Да! Мы в Бога не верим,
   =но полностью веруем в совесть,
В ту, что раньше Христа родилась
   и не с нами умрёт.
Если мелкие люди
   ползут на поверхность
      и давят,
Если шабаш из мелких страстей
   называется страсть,
Лучше встать и сказать,
      даже если тебя обезглавят,
Лучше пасть самому,
   чем душе твоей в мизерность впасть.
Я не знаю,
   что надо творить
      для спасения века,
Не хочу оправданий,
   снисхожденья к себе —
      не прошу…
Чтобы жить и любить,
   быть простым,
      но простым человеком —
Я иду на тяжёлый,
   бессмысленный риск —
      и пишу.

1952

«Мне часто бывает трудно…»

Мне часто бывает трудно.
   Но я всё же шучу с друзьями,
Пишу стихи и влюбляюсь.
   Но что-то в судьбе моей,
Что, как на приговорённого,
   жалостливыми глазами
Смотрят мне вслед на прощание
   жёны моих друзей.
И даже та, настоящая,
   чей взгляд был изнутри светел,
Что вдыхал в меня свежий, как море,
   и глубокий, как море, покой,
Истинная любимая,
   кого я случайно встретил,
Обрадовалась,
   но вдруг застыла,
      столкнувшись в глазах
         с судьбой…

Я вами отпет заранее.

Похоронен, как наяву.
Похоронена ваша загнанная,
   ваша собственная душа.
Я вами отпет заранее.
   Но всё-таки я живу,
И стоит того, чтоб мучиться,
   каждый день мой
      и каждый шаг.

Калуга, 1951

«Как ты мне изменяла…»

Как ты мне изменяла.
   Я даже и слов не найду.
Как я верил в улыбку твою.
   Она неотделима
От высокой любви.
   От меня.
      Но учуяв беду,
Ты меняла улыбку.
   Уходила куда-то с другими.
Уносила к другим
   ощутимость своей теплоты,
Оставляя мне лишнее —
   чувство весны и свободы.
Как плевок — высоту!
   Не хочу я такой высоты!
Никакой высоты!
   Только высь обнажённой природы…
Чтоб отдаться,
   отдать,
      претвориться,
         творить наяву,
Как растенье и волк —
   если в этом излишне людское.
Это всё-таки выше,
   чем то, как я нынче живу.
Крест неся
   человека,
      а мучась звериной тоскою.

Калуга, 1951

Влажный снег

1