На скосе века

To ль кризис идей, то ль страстей —
   не поймёшь ни бельмеса.
Давай поиграем в людей — и напишется пьеса.
Пусть только возникнут,
   разместятся в семьях и датах,
И душу свою ощутит оловянный солдатик.

Судьбу обретёт он, и чувствовать станет тревожно,

И сцепится с тем, кому тоже уйти невозможно.
Кто тоже судьбу ощутил — верой,
   смыслом и болью —
И тоже не может самим не остаться собою.

И будет их встреча —

   жестокость, безвыходность, мука.
Все будут кричать, обвинять
   и не слышать друг друга,
Не видя, что кто-то,
   весь чужд их страстям и отвагам,
Почти подобрался к их чести, и славам, и шпагам.

Ему это всё заменяют расчёт и забота.

Он помнит: он так ненавидит за что-то кого-то,
Что просто от жизни, от речи чужой он немеет.
Всё кажется — кто-то взлетает, а он — не умеет.

А рядом статисты — у каждого облик и имя.

Глазеют, не зная, что, в общем, расплатятся ими.
За страсти и шутки, за всё, в чём они ни бельмеса.
За эту игру, из которой рождается пьеса.

1978

В американском Доме творчества

1. «Всё не зря… Столько мест…»