Читаем На собачью свадьбу котов не приглашают полностью

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не торопись, масик, если не понимаешь – то напрягись. Последний раз мы виделись не здесь – в Москве. Года через два как ты уехал. У меня уже были другие интересы, но тебя не забыла, все телефончики твои московские вызнавала…

ФЕЛИКС. В Москве? Когда?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ты улетал куда-то, может, в свою Америку. И я улетала. К Таймуразику: Задержка рейса, аж на 8 часов. Вспомнил, как мы поехали к твоему товарищу… И вдвоем мылись в ванной… Долго мылись…

ФЕЛИКС. Что – то было. Вроде мылись. Под душем… Недолго. Я боялся опоздать на рейс.

СУЛИКО. Дурное дело не долгое…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Да. Боялся. Дергался… Но может быть, что-то и намыли. Да где тебе вспомнить… Ты точно больше про рейс беспокоился. А этим занимался между делом – по привычке.

ФЕЛИКС, (ходит) Маловероятно… Мало… но эти красные пятна… У меня… Сэма… Тони…

СУЛИКО. Мама!? Это, что – мой отец? Вот эта обезьяна!?

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Не слушай глупостей… Не болтай…

СУЛИКО. (вспыхивается, отбрасывает полотенце, начинает одеваться) Надоели ваши фокусы… Черт с вами… Пошли вы все. (матери) Все из-за тебя… Из-за твоих приколов, слежки…. Лезешь… во все дыры…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ну, не повезло тебе, девушка – хотела пару сотен заработать, на-халяву съездить к морю – а нарвалась на отца. Непруха, экая непруха – отца родного впервые увидеть! Бывает, хоть и редко. Надеюсь, ты (Феликсу) возместишь ей материальный и моральный ущерб – девочка разнервничалась – пожалей…

ФЕЛИКС. Лучше ты ее пожалей… Она же еще ребенок… А ты ее…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Да кто ты такой… Да, что ты знаешь! От меня что ли, она в 17 забеременела? Я, что ли, заставляла аборт делать! А тут работы нет, за учебу – плати, перспектив – нуль… И никому не нужен, никто не поможет.

ФЕЛИКС. Если она моя дочь – помогу.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Ты мне спасибо скажи за нее. Ты ею гордиться должен. Учится – отличница, умненькая, вежливая – не матерится.

СУЛИКО. Ангел во плоти…

ФЕЛИКС. Еще мата не хватало…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. От нее грубого слова не услышишь, даже негров я ее научила называть «афроамериканцами». Пусть он даже из Замбези, на дереве сидит. Все равно: «Мистер афроамериканец». Ему приятно, а нам не дорого.

ФЕЛИКС. Боже, какое уродство! Слушай, мы там, эмигранты, за каждую копейку боремся, как за святое дело. Кроме себя, ни в кого не верим – и то мы лучше вас. Вы в каком-то беспределе, в преисподней.

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Вы не можете быть лучше нас – вы можете быть только такими, как мы. А то, что пахнете лучше нас, то от импортного одеколона… и не верю, что вы ходите в свои церкви, синагоги от веры – вы просто ряженые… в их одежке… И не корите нас…

СУЛИКО. Непруха. Гавайи накрылись точно. (матери) Так отец он мне или пупсик? Если отец…

ФЕЛИКС. Генетики говорят, что пятна передаются по наследству…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. А я пока не уверена… я не уверена, надо ли мне быть уверенной.

СУЛИКО. Дурит он нас… Дурит… Дуркует. Нет у него ничего… Нет!

ФЕЛИКС. Как нет?… Мне зачем?

СУЛИКО. Нет… нет, нет… Дуремарчик ты наш… Ну, покажи, покажи… Где эти пятнышки?

ФЕЛИКС. Да, пожалуйста… Сколько хочешь… (пытается снять шорты).

СУЛИКО. Давай, давай… Гульчитай, открой личико…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Прекратите! прикрой это безобразие… постеснялся бы, что ли… Я верю… Но у нас отец Таймуразик тоже неплохой, правда, где-то в Англии… не слишком балует… Но есть перспектива. И вообще девушке лучше числиться грузинкой… Для мужчин в этом есть что-то горячее…

ФЕЛИКС. Чего она должна быть горячей – что она доменная печь или борщ? Что за бред. Моя дочь – грузинка. Может, ей еще сакля нужна? И конь?

СУЛИКО. Лучше «Вольво».

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Успокойся. Подумай. Надо ли оно тебе…? И если надо, сколько стоит? Ей такая сакля нужна… в двух уровнях… с двумя туалетами…

ФЕЛИКС. Когда же это было! Когда! Надо все рассчитать…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Что было? В Москве? Ну, ты вроде говорил, что все уехали, а тебе оставили квартиру продать… Вот и считай…

ФЕЛИКС. Было такое… Оставляли… Но я быстро продал…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Двадцать три года с копейками… А ей двадцать два с мелочью. Учитывай, что ты тогда был очень качественный… Бычок безмозглый… Как видел меня, так и лез, безразлично куда, где, хоть на трапе самолета, хоть в ванной… Считай…

ФЕЛИКС. Не верится… Как-то неожиданно…

Но, если что – я готов… Если уж…

СУЛИКО. Ой, кажется масть пошла… над Гавайями снова солнце…

НАТАЛЬЯ СЕМЕНОВНА. Да не раскатывай ты губу. Нам ты не очень нужен… Может только как… ну так… дополнительного папаши… Смотря что ты нам предложишь…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия
Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман
Руны
Руны

Руны, таинственные символы и загадочные обряды — их изучение входило в задачи окутанной тайнами организации «Наследие предков» (Аненербе). Новая книга историка Андрея Васильченко построена на документах и источниках, недоступных большинству из отечественных читателей. Автор приподнимает завесу тайны над проектами, которые велись в недрах «Наследия предков». В книге приведены уникальные документы, доклады и работы, подготовленные ведущими сотрудниками «Аненербе». Впервые читатели могут познакомиться с разработками в области ритуальной семиотики, которые были сделаны специалистами одной из самых загадочных организаций в истории человечества.

Андрей Вячеславович Васильченко , Бьянка Луна , Дон Нигро , Эдна Уолтерс , Эльза Вернер

Драматургия / История / Эзотерика / Зарубежная драматургия / Образование и наука